Клиффорд Ирвинг - Мистификация

– Мы отведем вам отдельную комнату, – объяснил мне Мэнесс с немалой торжественностью. – Вот единственные ключи от нее. Если надо, заприте дверь изнутри. Материалы на столе. Просто не выносите их из комнаты.

– Вы их просматривали?

– Времени не хватило, – извинился он. – Так, поверхностно осмотрел. Там есть одно замечательное письмо от летчика, парень написал его сразу после сенатских слушаний тысяча девятьсот сорок седьмого года и рассказал нам о своих полетах с Хьюзом. Может, он, конечно, и чокнутый, но все равно это чертовски забавное письмо. Кое-что нам пришлось убрать, конфиденциальную информацию – телефонный разговор Хьюза с работником "Тайм", так как это частная собственность этого человека, и он сказал, что не хотел бы подвергать огласке некоторые факты оттуда.

– О, если информация конфиденциальна, не нужно ее раскрывать.

– А что это там у вас?

– Фотоаппарат.

– "Минокс"?

– Нет, "Никон". – Я расстегнул молнию футляра и показал аппарат Дэйву и секретарю. – Жена подарила на Рождество.

– Вы можете снимать документы этой камерой?

– Попробую, но без треноги будет трудновато.

Дэйв открыл дверь и впустил меня в маленькую комнату. На столе было горой навалено с дюжину светлых желто-коричневых папок увесистых размеров.

– Наслаждайтесь, – сказал Мэнесс и оставил меня наедине с документами.

Маленькую комнату на двадцать девятом этаже заливал солнечный свет. Стоял один из тех ясных манхэттенских дней, когда жителям города кажется, будто воздух, овевающий мегаполис, годен для дыхания, а экологи все-таки одержали победу. Я сделал пару заметок об этом эффекте перед началом работы, а гораздо позже, в окончательном варианте "Автобиографии", заставил Ховарда сказать: "Нью-Йорк – это Каир Америки", что великолепно отражало мои собственные чувства.

Папки были куда в большем порядке, чем предсказывал Грейвз, хотя каталогизация действительно отсутствовала. Документы распределены по хронологии, начиная с первых дней Хьюза в Голливуде в конце 1920-х годов, затем переходя на его воздушные подвиги и деловые авантюры и завершая фиаско в Лас-Вегасе. Но здесь были не только вырезки статей из "Тайм", "Лайф", "Форчун" и "Нью-Йорк таймс". Я мельком просмотрел их, пока не наткнулся на пачку пожелтевших страниц: написанные от руки заметки корреспондента журнала "Тайм", интервьюировавшего Хьюза на поле Флойд Беннетт сразу же после его возвращения из кругосветного перелета 1938 года. Впечатления, пояснения, детали, цитаты как Ховарда, так и его команды из четырех человек. Я прикрутил четырехкратно увеличивающую линзу к камере, поднес окуляр к глазу, замер на минуту-другую у окна, повертел головой, пока не решил, что поймал четкий фокус страниц, и начал съемку.

Через час страницы были разложены по всему столу, а мое сердце глухо колотилось. Передо мной лежал клад. Папки были забиты так и не увидевшими свет интервью, цитатами политиков и приближенных Хьюза; большинство из бумаг были отмечены штампом "Не для печати". Вот Роберт Макнамара, впоследствии министр обороны, обсуждает с корреспондентом "Тайм" проблемы с "Хьюз эйркрафт" и называет Ховарда исключительно "этот идиот". Текс Торнтон, глава "Литтон индастриз", докладывает Макнамаре, что Хьюз считает недовольство его управлением авиастроительной компанией коммунистическим заговором. Репортер заметил, что это действительно "убило Макнамару". Вот Ной Дитрих рассказывает шефу бюро "Тайм" в лос-анджелесском офисе байку об Аве Гарднер, отлупившей Хьюза по голове медной пепельницей. И опять: генерал Хэрольд Джордж, глава администрации "Хьюз эйркрафт", в подробностях описывает, как Хьюз стрелял у него десятицентовики, чтобы позвонить. "Он – самый дешевый сукин сын, которого я знал", – подытоживает Джордж. Флойд Одлам, человек, у которого Хьюз купил кинокомпанию "РКО Пикчерз", травит истории, как тот назначал тайные свидания женщинам и бизнесменам. И всегда "Не для печати". Эти истории так и не попали на страницы газет. Я прикончил первую катушку пленки "Панатоник-икс" и вставил вторую. Колени уже дрожали от постоянной позы на полусогнутых ногах, идеальный фокус был недостижимой мечтой, а голова разболелась от долгого всматривания в объектив.

Я проработал с девяти часов утра до пяти часов вечера. Никакого перерыва на обед. Только шоколадный батончик да два похода к питьевому фонтанчику на углу. Дэйв Мэнесс пришел после обеда. Я слишком устал, чтобы прятать камеру. Она стояла на углу стола, рядом с шестью или семью пустыми упаковками из-под пленки.