Антон Уткин - Тридевять земель

Путь к успеху Виктора Петровича не был известен публике в подробностях: он как-то сразу явился на московском небосводе в сиянии своего финансового могущества, и корреспондентам русского "Forbеs", а также других профильных изданий пришлось затратить усилия, чтобы хоть в какой-то степени реконструировать его трудовую стезю.

В хорошем обществе не было принято поминать старое. Принадлежность к этому обществу определялась состоянием и некоторыми дополнительными фикциями: известной вежливостью, пристойностью, которыми иной раз именовали простую отёсанность, да прогрессивными взглядами: всем этим условиям Виктор Петрович отвечал вполне. Впрочем, величина капитала допускала в последнем пункте послабления: прогрессивные взгляды весили меньше, и позволялось чудить, отдавая дань имперскому прошлому и даже религии предков без ущерба для репутации. Наслаждались ли они творчеством Стаса Михайлова или Энди Ворхола, свои люди узнавали друг друга по одежке, как сто лет назад левые социал-демократы, независимо от происхождения, объединяли себя волшебным паролем "товарищ".

В несколько лет Виктор Петрович сосредоточил в своих руках управление крупным предприятием, и как оказалось, усматривал в таком положении вещей проявление высшего смысла.

– Друзья мои, – начал Виктор Петрович, в руку которого метрдотель торопливо вложил микрофон, – дорогие мои друзья! Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы отметить древнее как мир радостное событие… – речь Виктора Петровича текла плавно. Из слов его получалось, что Бог проявил себя именно тем, что доставил Виктору Петровичу богатство и преуспеяние; более того, поразмыслив немного над этим утверждением, гости могли бы умозаключить, что и существует эта высшая сила исключительно для того, чтобы обеспечить Виктору Петровичу течение безбедных дней. Впрочем, согласно этой логике, если бы Виктору Петровичу выпала иная, не столь привлекательная доля, то само существование божье было бы поставлено под сомнение, а то и вовсе упразднено. Однако лица гостей свидетельствовали за то, что они вполне сочувствуют смелому взгляду Виктора Петровича и в душе применяют это необыкновенное доказательство бытия Божьего к самим себе.

На мгновенье Вячеслава словно бы обдало запахом следственного изолятора, который отныне повсюду преследовал его. Там, в следственном изоляторе, в сознание его закралось очень неопределённое подозрение, что это не он – жертва ошибки, что и та жизнь, которая протекала снаружи, на так называемой воле, тоже ошибка, что всё теперь сплошная беспросветная ошибка, и что было в этом открытии самым страшным, так это то, что ошибка эта была без права исправления. Возможно и даже вполне вероятно, что в замыслах того, кто управляет этим миром, такое право и существовало, но это было неизвестно живущим и, что ещё важнее, непонятно было, как его заслужить. И вот теперь, выслушав тост Ашихмина, Вячеслав испытал чувство, как будто на него и на всех присутствующих дохнуло из адского жерла. Процесс, начатый двадцать лет тому назад, в этих простых, непреклонных словах, от которых веяло разом и средневековьем, и протестантизмом, обрёл своё завершение и увенчал то уродливое здание, которое слепили из обломков Советского Союза. "Прекрасное далёко", о котором спела Алиса Селезнёва в марте 1985 года, наступило.

Рядом с каждым прибором лежали по две шоколадки, выполненные кондитером в виде барельефов жениха и невесты. Вячеслав сунул их в боковой карман своего элегантного пиджака, нашёл глазами своего друга Владлена и дал понять, что долг приличиям он считает исполненным.

Несмотря на то, что устроители торжества всячески старались провести его по западным стандартам, как они их понимали, и выдержать тон, всё же свадьба вышла из-под контроля организаторов и, что называется, разошлась. Появились непредусмотренные программой подвыпившие ораторы, речистые благожелатели, нетрезвые дамы, убегавшие выплакать свое мимолётное горе в уборной, и Вячеслав, ещё раз переглянувшись с Владленом, стал пробираться к выходу. Заглядевшись на экстравагантный убор невесты, он спиной к спине столкнулся с каким-то мужчиной. Мужчина учтиво извинился, сделал шаг назад и, прежде чем Вячеслав успел сделать возражающий жест и вообще что-либо сообразить, буквально расстрелял его из своего "Canon"-а.

– Ну куда? – спросил Владлен и тут же назвал на выбор несколько ресторанов. Все их Вячеслав хорошо знал.