Коллектив авторов - На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят

В начале жизни школу помню я;

Этот стихотворный отрывок – «до сих пор остается одним из самых многозначных и загадочных среди творческого наследия Пушкина. Написанный приблизительно в октябре Болдинской осени 1830 года, он был впервые напечатан в посмертном издании 1841 г В. Жуковским, включившим его в число «Подражаний Данту». Сопоставляются первые строки стихотворения «В начале жизни школу помню я…» с началом «Ада» у Данте в «Божественной комедии: «Земную жизнь пройдя до середины, я очутился в сумрачном лесу…». При этом «дантовскому темному лесу, символизирующему состояние духовной темноты, греховности, заблуждений, соответствует у Пушкина «великолепному мраку чужого сада». В стихотворении «легко улавливаются строчки автобиографического характера».

Его незаконченность лишает нас возможности проникнуть в целостный замысел поэта. Стихотворение подчеркнуто иносказательно, и в нем отсутствуют какие бы то ни было собственные имена. Не названы ни действующие лица, ни место действия, ни даже имена «кумиров» в саду. Один из них, правда, благодаря парафразу «дельфийский идол», четко идентифицируется с Аполлоном, но другой – «женообразный, сладострастный, сомнительный и лживый идеал» – в некоторых случаях понимался то как Афродита, то даже как Дионис:

В лице Дельфийского идола (читайте – Демона) Пушкину мерещилась какая – то адская красота

Их образы также амбивалентны: с одной стороны, подчеркивается их греховная сущность (они являются даже олицетворением греха – « был гневен, полон гордости ужасной», «сладострастный, сомнительный и лживый идеал». Однако младой отрок видит прежде всего их красоту, которой они и соблазняют лирического героя: «волшебный демон – лживый, но прекрасный» (в один ряд с этими строками ставится восклицание Дона Карлоса о Лауре: « Милый демон!»)

Именно их красота и делает то, что позднее Пушкин признает что был «обуян черной силой» ( «Медный всадник»)

Изображение «Дельфийского идола» – в нем проступают не античные, и не классицистические, а отчетливо выраженные романтические черты: « неземная сила», юная красота и «ужасная гордость» – это черты байронического демона из «Каина», а также «злобного гения» с «чудным взглядом» из пушкинского стихотворения «Демон», написанного в момент «романтического кризиса» 1823 года, когда Пушкин был еще безмерно увлечен романтизмом, но уже осознал его разрушительную для души природу. Потом этот байронический образ получит окончательное воплощение в поэме Лермонтова, где основными чертами Демона станут именно неземное величие, бесконечные сила и гордость.

В результате возникает роковая двойственность оценки молодости героя, прошедшей в саду: покаянное осуждение ее «праздномыслия» и восторженные воспоминания о первых поэтических мечтах. Следствием творческих подъемов оказывается подпадение души героя под власть грехов: страстной жажды наслаждений, лени и уныния, из которых последний наиболее тяжел в христианском понимании:

Здесь эпитет «темный» дан в уже переносном, психологическом значении и с резко отрицательной коннотацией. Это предопределяет подавленность героя и в целом отрицательный итог его молодости. Общее воздействие сада на его душу оказывается негативным: «белые кумиры» «бросают тень» на его душу.

Здесь отрывок обрывается, и нам неизвестно, как преодолеет герой наступивший кризис и каково его состояние в настоящем. Очевидно, от того, что он приобрел в таинственном саду, герой пока не отказывается и дорожит обретенной в нем красотой и вдохновеньем. Но в то же время он скептически осуждает пройденный жизненный этап: «тщетно был я молод»

Самые страшные для христианина грехи – гордость, гнев, сладострастие – окружены в чародейных идолах неотразимым обаянием. Как здесь не вспомнить библейское: «Зло рождает мир».