Владимир Леонов - Лабиринт Минотавра

Лежа на полу в неудобной позе, Владимир смеялся. Смеялся и тогда, когда его уже поставили на ноги. Владимир мог ответить на вопрос, почему он смеялся, отчего ему так было весело. Да просто потому, что человек выживает, если смеется, да просто потому что он одержал «победу жучка над слоном».

Впрочем, он и сам в состоянии был подняться. Но для зевак это было бы не интересно. Его подняли эти «крепкие парни» сами. Так, кажется, себя называют американские полицейские. Сделали они это так, как мы не раз видели в захватывающих американских боевиках.

Эти крепкие парни любовались собой. Их лица, на фоне любопытствующей толпы, еще продолжающих выскакивать из кабинетов клерков, которые подпрыгивали, пытаясь увидеть, что же там такое интересное происходит? – одели маску героев, маску восторга и восхищения победителей! После напряженной, неравной борьбы с Владимиром, как впоследствии было указано в рапорте, они глубоко дышали. Отдышавшись после схватки, они некоторое время еще стояли над поверженным врагом, снисходительно позволяя любопытной толпе полюбоваться собой.

– Все, дамы и господа, расходитесь. Спокойно продолжайте работать.

Один из них не выдержал и, вытащив из кармана удостоверение, не разворачивая его, подняв над своей головой, гордо проговорил: «Все нормально, дамы и господа! УФСБ. Расходитесь, не мешайте». Владимир интуитивно понял, что это и есть тот самый Алексей.

«Ну, вот, теперь я знаю этого неизвестного друга Николая Николаевича, работающего где – то в ФСБ, – продолжая еще улыбаться, подумал Владимир, – значит, это он и есть тот самый? Вот и встретились лицом к лицу, с открытыми забралами. Я твой истинный облик знаю, истинно знаю, что ты хочешь и как это сделать, а вот я для тебя – так и останусь загадкой».

* * *

Плотно окружившая толпа, наконец, освободила выход на лестницу, куда Владимира под этим почетным конвоем повели. Спускаясь по лестнице, он увидел знакомое лицо цыгана, стоявшего среди толпы. Это был один из тех, кого он видел в доме Барона и который, видимо, ожидал его в том черном джипе. На улице стоял милицейский «уазик». Когда Владимир перехватил взгляд цыгана, тот чуть заметным кивком дал понять, что все нормально, дворник уже в городе.

Уже в машине с переднего сиденья к Владимиру повернулся тот, кто с гордостью демонстрировал толпе свое удостоверение, и, глядя на него, очень вежливо спросил:

– Я смотрю, уважаемый Владимир, Вам весело? Не завидую Вам. Вы, видимо, не понимаете, в какую историю попали? Поверьте, мне очень жаль Вас.

– Да че ты с ним говоришь, Алексей? Пусть лыбится. Щас посмотрим, кому веселее будет. Похохочем вместе, – крепко обнимая Владимира левой рукой и, в упор глядя на него, проговорил второй парень. Слева от Владимира, плотно прижавшись к нему, сидел третий. Он молчал. В машине было тесно.

Видимо, он действительно улыбался. «Может, это нервное у меня?» – подумал Владимир. Но, глядя на них, молчал.

Быстро темнело. Машина, уже освещая дорогу светом включенных фар, вдруг, резко повернув, остановилась у пятиэтажки.

– Надо понятых взять, подождите, – проговорил, как он уже понял из их беседы, Алексей.

– Ты че, этих шмар хочешь взять? Не пойдут.

– Эх, Валентин, да они не только пойдут, бегом на край света за мной побегут.

– Давай, недолго там, – уже вслед уходящему Алексею прокричал Валентин.

Сидя в неудобной позе, прижатый с двух сторон этими парнями, с замкнутыми за спиной наручниками руками, да еще с пристегнутым к ним портфелем, Владимир почувствовал боль. С каждой минутой она становилась все невыносимей. Попробовав пошевелить пальцами, понял, что они не слушаются. Кисти рук горели огнем. Захотелось закурить.

Опера, в ожидании Алексея, который около часа, как ушел за понятыми, вышли из машины и закурили. Владимира они словно не замечали. Для них он не существовал. На просьбу хотя бы ослабить наручники Валентин, грубо обозвав его, наоборот, зажал их еще сильнее. От резкой боли, похожей на прикосновение к запястьям рук раскаленного металла, Владимир чуть не закричал, но, сжав зубы, промолчал.

– Ну, где он там, сколько ждать его еще, опять трахает ее или сразу двух? – предположил Валентин.

– А ты что, торопишься? Пусть развлекается, ты же знаешь нашего Дон Жуана, – ответил другой. – Вон они, идут уже.

Одновременно обнимая двух девиц, из подъезда вышел Алексей. Они обе, прижавшись к нему и громко хохоча, направлялись вместе с Алексеем к ожидающему их «уазику». Подойдя к машине, одна из них закапризничала: «Ну, и куда мы сядем, Алеша?».