Владимир Леонов - Лабиринт Минотавра

Ната долго молчала. Не умеет она врать. И если кто – то появился, не сможет она об этом прямо сказать. В силу ее характера. И он это знал: «Так зачем же я ее пытаю? Услышать то, чего боюсь услышать? Но как жить? Уйти? Может, это все ерунда? Придумал невесть что?».

Молчание затянулось. Ему вдруг стало все ясно и понятно.

– Я, конечно, понимаю, Ната, что старше тебя, и не исключаю, что ты можешь нравиться другим мужчинам. Ты молодая, стройная, мало кто из мужчин пройдет мимо тебя, не оглянувшись. Мне это всегда нравилось, пусть смотрят, только руками не трогают. Но никогда не пойму и не смогу простить, если, живя со мной, у тебя появится кто – то другой. Понимаешь? Не смогу.

– Почему ты решил, что у меня кто – то есть, кроме тебя? У меня никого нет, – наконец произнесла Ната.

– Сердце мое мне подсказало. Неужели ты думаешь, что мужчина не может чувствовать?

Ты же знаешь, в моих силах выяснить все, даже его имя. Где, когда, у кого ты была, кого хоронила и с кем говоришь по ночам, запираясь в ванной, по телефону? Раньше ты никогда не запиралась в ванной, более того, приглашала меня туда. Раньше твой сотовый телефон всегда лежал на столе. Сейчас он постоянно в твоей сумочке и, чтобы включить его, надо знать пинкод.

Но я не хочу этого делать. Следить за тобой? Это не мое. Достаточно того, что я знаю. И не хочу так дальше жить. Не могу. Поэтому мы расстанемся с тобой. Я уйду. Тебе, да и мне тоже, надо во всем разобраться. Время – лучший лекарь, мудрый и осторожный, ошибок и недоразумений

Говоря это, Владимир уже с ужасом понимал, что это все. Это конец его призрачному, вчерашнему счастью. Он уже знал, что обратного пути не будет. Как не будет никакого скандала либо звона посуды. Насмотрелся этого в своей жизни. Как бы ему тяжело сейчас ни было, он постарается ее понять и простить. Хотя, за что? За то, что она слабая женщина и не смогла признаться ему?

– Не буду врать, Ната, я был счастлив, что ты у меня есть, вернее, была. Любил и люблю до сих пор. Может, первый раз в жизни. По – настоящему. Была жена, были дети, были женщины в моей жизни. Но вот такого, что было с тобой, не помню. Может, оттого, что это моя последняя, лебединая песня? Словно увидел небеса в россыпи алмазов, и от этой красоты душа моя стала тихой, молящей и светлой. Знаю одно, у меня не будет больше в жизни… самое дорогое, что было у меня, это ты. Ангел, подаривший мне небесную отраду, и безумие и мудрость, меру и границу моего бессмертия. Мое счастье стало высшим наслаждением служить тебе, ты придала благородство мне, усиливала мою мужскую нежность… а твоя женская как – то невидимо для меня стала слабеть

Я понимаю, во все виноват сам, что вовремя не заметил, как ты меня разлюбила, «Любовь бежит от тех, кто гонится за ней»

Ната молчала. Из уголков миндалевидных, оттеняемых густыми бархатными ресницами, глаз капельками вытекали слезы.

Ее молчание и слезы не только подтвердили сомнения Владимира, но и принесли какую – то дополнительную, осязаемую, как иголки, боль в сердце. Может, эта боль связана с чувством физической жалости, которую произвели на него ее слезы? Но как долго можно жить и мучиться от этих сомнений, страдать от ревности? И мучить этим ее, которую он любит? Неужели истинная любовь похожа на привидение: все к ней стремятся, но мало кто видел?

Владимиру хотелось броситься к ней, обнять, целовать губы и эти ее слезы. Прижать к себе, закрыть глаза, дышать ароматом ее тела, утопать в густой, как ночь, волосах и не думать о том, что это прекрасное царство, царство любви не вечно…

Приехав к себе, не раздеваясь, Владимир открыл холодильник. Налив полный стакан водки, залпом выпил. Выпил как воду. Не помогло.

«Что я наделал? Зачем так? Ведь можно было и по – другому? А как по – другому? И вообще, кто может сказать, как правильно?»

Не раздеваясь, Владимир заснул.

Разбудил звонок сотового телефона. Было уже утро. Лихорадочно схватив его, Владимир крикнул: «Я здесь, Ната, я».

Не успев договорить, понял, что это не Ната. Как он возненавидел в этот момент Палыча, который сообщил ему, что Николай Николаевич водит его за нос, соглашение не подписывает, встречаться с ним не хочет.

– Ну и что Вы предлагаете, Петр Павлович?

– Не знаю. Но вчера в офисе его компании был обыск, изъяли все документы, печати.

– Откуда Вам это известно, кто изъял, причины?