Владимир Леонов - Мечтай. Надейся. Люби!

– Вы это серьезно? – недоверчиво писатель.

– Когда получите мой счет, сами поймете, что я не шучу! – отвечал врач.

На следующий день Владимир отправился на побережье. Открыв первое предписание, он прочел: « Слушайте внимательно!». Он решил, что доктор не в себе. Как это можно слушать в течение трех часов! Но поскольку он пообещал врачу, что буде выполнять его указания, то стал слушать. Вначале до его слуха доносились вполне обычные звуки – шум моря и пение птиц. Но через некоторое время он начал различать и то, что не слышал вначале. Слушая, он начал думать о том, чему его учило в детстве море – о терпении, уважении и чувстве взаимозависимости всего сущего. Он слушал звуки, слушал тишину и в нем росло ощущение покоя.

В полдень он развернул второй лист бумаги и прочел: « Попытайтесь вернуться назад». «Куда это назад?» — с недоумением подумал он. Может быть, в детство, в свои счастливые воспоминания? Владимир стал думать о своем прошлом, о мгновениях счастья. он старался представить их во всех подробностях. И, вспоминая, ощутил, как на душе у него становится теплее.

В три часа дня Владимир развернул третий лист. До сих пор предписания врача выполнять было несложно. Но это было совсем иным, в нем значилось: « Проанализируйте свои мотивы» . Вначале Владимир занял оборонительную позицию. Он думал о том, к чему стремился в жизни – об успехе, признании, безопасности – и находил убедительные подтверждения всех этих мотивов. Но вдруг ему пришла мысль, что все они недостаточно хороши и что, возможно, именно в этом и кроется причина его нынешней депрессии. Гордон тщательно разбирался в своих мотивах. Он подумал о счастливых состояниях своего прошлого. И наконец нашел ответ.

– « И вдруг с удивительной ясностью я увидел , – вспоминал Владимир, – что при неправильных мотивах ничто в жизни человека не может быть правильным. Неважно, кто вы – почтальон, парикмахер, страховой агент или домохозяйка. Когда вы понимаете, что служите другим, вам все удается. Если же вас заботят только собственные интересы, дела ваши идут не слишком успешно – и это закон, столь же непреложный, как закон всемирного тяготения».

Когда стрелки часов подошли к шести вечера, оказалось, что последнее предписание выполнить проще простого: « Напишите все свои тревоги на песке» , – значилось на листе. Владимир присел на корточки и написал обломком раковины несколько слов, потом повернулся и зашагал прочь. Он не оглядывался назад, зная, что скоро начнется прилив…

А в сознание накатилась другая волна – чувственная яркость строк поэта, ставшего больше, чем век, с ощущением онтологической непрочности бытия:

Близкое состояние, с очевидным, хорошо просматриваемым ключом к ответу, позволил себе описать Иосиф Бродский:

Об этом великом уроке, что каждый закат – это начало очень – очень яркого и большого рассвета, напомнили Владимиру эти слова:

«Уже поздно возвращаться назад, чтобы все правильно начать, но еще не поздно устремиться вперед, чтобы правильно закончить»

Они оживляли в сердце Владимира мощь эпикурейского вожделения – что жизнь коротка, как вздох – возносящего ум от суеты к первообразу человека – воспринимать мир как «жизненный пир », с напряженным призывом – «наслаждайтесь жизнью, ощущайте ее полноту, ее интенсивность.

Будьте героями на Празднике жизни.»

Перелистывая дневник Л. Н. Толстого

«Теперь же, когда я занимаюсь развитием своих способностей, по дневнику я буду в состоянии судить о ходе этого развития… Я дурень собой, неловок… скучен для других, нескромен, нетерпим (intolerant) и стыдлив как ребенок. – Я почти невежда. Что я знаю, тому я выучился кое – как сам, урывками, без связи, без толку и то так мало. Я невоздержан, нерешителен, непостоянен, глупо – тщеславен и пылок, как все бесхарактерные люди. Я не храбр. Я неаккуратен в жизни и так ленив, что праздность сделалась для меня почти неодолимой силой. – Я умен, но ум мой еще иногда ни на чем не был основательно испытан. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового. – Я честен, т. е. люблю добро, сделал привычку любить его; и когда отклоняюсь от него, бываю недоволен собой и возвращаюсь к нему с удовольствием; но есть вещи, которые я люблю больше добра – славу»