Владимир Леонов - Мой ломтик счастья

Вот хлопнула калитка. Первой появилась бабушка Люба в красивом сине – голубом платье, которое при ходьбе переливалось и издавало легкое шуршанье. Вместо стареньких галош она надела туфли на каблуках и, видимо с непривычки, сильно покачивалась при ходьбе. Даже когда она остановилась, ее все равно вело из стороны в сторону, точь – в – точь, как будто она находилась на палубе корабля.

Подойдя к столу, старушка всплеснула руками:

– Это вы так потрудились, ай да молодцы, – сказала она, – давайте – ка я вас всех расцелую.

Она обняла меня, Арину и, конечно, Дымка, который уже успел подсуетиться и оказаться рядом – ну какое же веселье без него!

Гирлянды на деревьях привели бабушку Любу в состояние, близкое к восторгу. Подняв глаза на ветки и увидел такое яркое зрелище, старушка застыла. Язык словно прикусила, а глаза расширились и сами стали излучать свет, как наши гирлянды.

Наконец, придя в себя, она тихонько, по – детски трогательно – нежно произнесла:

– Я впервые увидела такие чудеса, у меня сердце словно в пятки ушло. Так все напомнило мне детство, когда я помогала маме наряжать елку.

Бабушка Люба достала из небольшой сумки, потертой местами из – за частого использования, банку клубничного варенья

– Это на сладкое, – сказала она, отдавая мне банку.

– Спасибо вам, бабушка.

Затем она вынула из сетки, которую также принесла с собой, кастрюлю, завернутую в плотную бумагу.

– А это, тыква тушеная, с сахаром и яблоками, – торжественно произнесла старушка. – Мое любимое блюдо. Правда, в последнее время я готовлю его редко, но по – такому случаю вот встала пораньше, поколдовала над печкой; слазила в погреб, где у меня тыква и яблоки в прохладе томятся.

И даже через плотную бумагу пробивалась дразнящая сладость. Мы невольно потянули носами.

А Дымок… вытянув, казалось, к самому горизонту, лохматую мордашку, приглушенно всхлипывая, подполз на животе к бабушке Любе, и так печально, грустно опустил голову на ее туфли, что на высоком каблуке, и заскулил жалобно, едва ли не скорбно. Сквозь стиснутые зубы вытекали розовые слюни.

– Ах ты, прекрасное хвостовое создание, – весело молвила старушка. – Да разве устоишь против твоего смиренного поведения, любую душу, даже каменную растопишь своими собачьими жалобами!

Она развязала нитки, которыми бумага была привязана к кастрюле, ловким движением достала из нее кусок тыквы: желто – коричневый, маслянистый, сладко пахнущий.

Дымок мгновенно поднялся на лапы, судоржно глотнул, яростно и резко крутнул хвостом: «Ой, как мне приятен этот кусочек. Прямо так и просится сам в рот».

Бабушка Люба держала такой лакомый кусок тыквы в руке, рассчитывая на прыжок пса. Она и не думала, что Дымок поведет себя не так, как ведут обыкновенные невоспитанные дворняги.

Дымок застыл. Замер. Только желваки ходили по всему телу.

– Ну что ты, Дымок, прыгай, – начала уговаривать старушка, – это же чепуха для тебя, такой маленький прыжок.

Дымок не реагировал. Интригующе все уставились на него. И только я внутреннее торжествовал, понимая, почему собака не двигается – Дымок ждал моей команды. Я не торопился ее подавать – пес должен посмотреть на меня, своего кумира, своего лидера. Выделить меня среди всех. Подчеркнуть, что у него только один хозяин.

И вот Дымок, как полагается преданному псу, выждав благоприятную паузу, повернул голову ко мне. Взгляд молящий, просящий: «Мой мальчик, поторопись. Мой живот весь в бурях, там один голод гуляет. И такой буйный». Конечно, я не стал ждать. Я не был самовлюбленным эгоистом. Я был сострадателен к чужим печалям и просьбам. Понимал, спасение одной собаки от голода не изменит мир. Но мир несомненно изменится для этой одной собаки, моей любимой собаки, моего Дымка – еще больше поверит мне.

– Дымок! Возьми! – слова я произнес медленно, растягивая внутренне удовольствие от своей минутной славы. – Только медленно!

Дымок прыгнул легко, пружинисто взлетело тело, сверкнув в лучах оседавшего солнца тонкой серой тенью. Быстрым, но мягким движением губ, он захватил в пасть кусок тыквы и опустился на землю. Одним крупным глотком отправил кусок в рот. Затем с наслаждение провел языком по губам, подбирая остаток.

И, будучи благодарным псом, несколько раз провел носом по ногам старушки. Все присутствующие в саду оживленно захлопали в ладоши.

Приняв от бабушки Любы стеклянную банку с клубничным вареньем и кастрюлю с тушеной тыквой, я поставил их на стол рядом с напитком. Стол преобразился – стал более торжественным, праздничным.