Марк Дейч - Коричневые

С такой юридической базой партайгеноссе Антошин мог бы не заместителем прокурора работать, а заместителем гауляйтера.

Но всех переплюнул депутат Мосгордумы тов. Балашов. Он предложил поправку к законопроекту:

«Не подлежит запрету, административной ответственности изготовление, распространение и демонстрация русской национальной символики».

Вы не знаете, какая такая «русская национальная символика»? Объясню.

«Приобретает актуальность вопрос о противопоставлении демократическому трехцветью передового, вечно молодого и в то же время имеющего глубочайшие корни в русской, арийской многотысячелетней традиции символа.

Объективные научные исследования археологических памятников, изучение письменных источников и фольклора подводят нас к следующему выводу: наиболее распространенным и глубоко почитаемым символом, максимально выражающим арийскую ментальность, народную душу, военную традицию наших предков, является свастика.

В сущности, сегодняшнее противостояние политических сил в нашем обществе можно выразить как противостояние двух символов – арийской свастики и звезды Давида.

Поэтому нападки на использование свастики со стороны субъективно мыслящих, тенденциозных политиков и некоторых «творческих» работников являются актом политического насилия над свободой мысли, убеждений, насилием над всем светлым и передовым, чего добилось человечество в XX веке» ( из газеты «Националист» ).

Если отбросить – за ненадобностью – псевдонаучную бредятину, то в качестве светлых и передовых достижений человечества в XX веке останутся концлагеря, душегубки и крематории. А «политическое насилие над свободой мысли и убеждений» в виде «нападок на использование свастики», должно быть, особенно порадовало заместителя прокурора Москвы г-на Антошина.

Так что, ежели кто захочет выйти прогуляться по столичным улицам, скажем, со свастикой на рукаве, никакой закон ему будет не страшен. Скажет: «Это я русскую национальную геральдическую символику демонстрирую». И ухмыльнется безбоязненно.

И будет прав, потому как закон принят именно с этой поправкой. Но и это произошло лишь годом позже.

Ну, пусть так. Пусть годом позже и с милой нацистскому сердцу поправкой, но все-таки – Закон. Изменил ли он что-нибудь? Наступило ли в Москве время ответственности «за изготовление, распространение и демонстрацию нацистской символики»? Увы. Собственно, аналогичный закон был принят и на федеральном уровне – «Об увековечении победы советского народа в Великой Отечественной войне» В нем также запрещалось «использование в любой форме нацистской символики». Однако санкции за нарушение этого закона не предусматривались. Чего же, в таком случае, требовать от отдельно взятого города – хотя бы и столицы?

Принять закон – недостаточно: необходим контроль за его соблюдением. А вот с этим у нас всегда было (и есть) не слишком хорошо. А точнее – совсем плохо.

А уж с «согласованностью действий» о которой шла речь в Указе Бориса Ельцина, и вовсе из рук вон. Законопроект, аналогичный президентскому Указу, Государственная Дума проваливает, причем трижды. Проваливает трогательным единомыслием либеральных демократов и коммунистов, имея при этом солидную «правовую» поддержку в виде «заключения Правового управления аппарата Государственной Думы». Управление высказалось на сей счет весьма витиевато, в духе свойственного современной России псевдодемократического словоблудия, но тем не менее вполне недвусмысленно:

«Желая противостоять политическому экстремизму, законодатель не может не учитывать, в частности, нормы Конституции об идеологическом и политическом многообразии, о свободе мысли и слова, о недопустимости принуждения к отказу от своих мнений и убеждений» [30] .

Дескать, мы бы с дорогой душой, да Конституция не дает. Опять же: принуждать, чтобы человек от своих убеждений отказывался, – никак нельзя. Вот он убежден, что евреев и всех прочих негров необходимо в концлагерях разместить, и мнения этого не скрывает, так его – ни-ни. И пусть других убеждает, потому как – «свобода мысли и слова».

Между прочим, Федеральный суд Германии, рассмотрев кассационную жалобу осужденного на четыре года тюрьмы за публичное утверждение, будто массовое уничтожение евреев во времена Третьего рейха – ложь сионистов, вынес категоричный вердикт: тот, кто отрицает или оправдывает злодеяния нацистов и им подобных, « не вправе ссылаться на свободу слова, предусмотренную ст. 1 основного закона ФРГ, потому что эта свобода не предусматривает права на ложь». Европейская Комиссия по правам человека, куда осужденный поклонник нацистов тоже пожаловался, ответила: « Ограничение свободы слова необходимо в демократическом обществе для защиты от диффамации граждан и групп населения. Это не представляет собой ущемления в правах».