Жозе Сарамаго - Поднявшийся с земли

Жозе Кот продавал свинину тем, кто работал на окрестных фермах, ну и не боялся, ясное дело, якшаться с разбойником. Однажды на нашу ферму осторожно пробрался Волчья Пасть узнать, не хочет ли кто купить мяса. Я хотел, еще двое моих дружков хотели, и мы уговорились встретиться, назначили час и место и явились туда с рогожными мешками, а денег взяли немного, потому что неизвестно еще было, как все обернется, деньги мы спрятали на ферме, чтоб не получилось так, что поехали за шерстью, а приехали сами стриженые. Я взял пятьдесят милрейсов, и товарищи вроде того — кто чуть больше, кто чуть меньше. Дело было заполночь, место глухое, Волчья Пасть уже нас поджидал и даже подшутил над нами: притаился где-то, а когда мы с ним поравнялись, вдруг выскочил на тропинку, ружье наперевес: Вот сейчас ограблю, мы засмеялись, хотя было не до смеха, а я ответил: С нас много не возьмешь, — вот тогда Волчья Пасть стал хохотать, а потом говорит: Не бойтесь, пошли.

К тому времени логово Жозе было в горах Лоурейро, может, слыхали. Там росли земляничные деревья выше, чем дома в городе, никто на них не отваживался забираться. Вот там-то, в заброшенной хижине — раньше там жили какие-то крестьяне, — Жозе Кот и обосновался. Жили в этой хижине всей шайкой, только если кто появлялся по соседству или приходили слухи насчет того, что стража близко, перебирались куда-нибудь в другое место. Шли мы шли и вот дошли до этой лачуги, а перед нею — два молодца на карауле, у каждого ружье. Волчья Пасть назвался, мы вошли, видим, Жозе Кот отплясывает фанданго под гармонику, я-то не знаток, но вроде хорошо у него получалось, каждый человек имеет право развлечься. Над очагом — бревно, к бревну проволокой прикручен здоровенный котел, а в котле варятся свиные потроха. Жозе и говорит: Вот и покупатели, а Волчья Пасть: Только эти трое, больше никто не захотел. Располагайтесь, ребята, отведайте нашей похлебки перед тем, как поговорим о деле, предложил нам Кот, золотые были слова и вовремя сказаны, у меня от одного только запаха вареной свинины слюнки потекли. V них там и вино было, и все… Мы выпили перед обедом, а Жозе играл на гармонике и помешивал время от времени свое варево, а одет он был в кожаные штаны и куртку — выглядел, бестия, как богатый фермер. В углу помещался их арсенал, там лежало несколько ружей, одно даже пятизарядное, раньше им владел Марселино, я о нем тоже расскажу. Вот так мы и сидели, и вдруг послышался звоночек — динь-динь, — я, честно скажу, перетрусил — мало ли что. А Жозе заметил, что я испугался, и говорит: Не бойся, это свои, покупать приехали. Это оказался Мануэл из Револты, он держал в Монте-да-Револта лавку, с ним много было всяких случаев, не забыть бы вам рассказать. Ну вот, приехал, значит, Мануэл, нагрузил на телегу шесть свиных туш, а на следующий день поехал продавать как собственный товар, мол, самолично заколол, он даже стражникам продавал свинину, и я до сих пор не знаю, верили они ему или же смотрели на его проделки сквозь пальцы. Потом пришел один рыбак, тоже мой знакомец, он нам всегда рыбу приносил, а Жозе Кота снабжал табаком и прочим — всем, в чем была надобность. Он увез свинью — только без головы, голова ему была без надобности, — на велосипеде. Потом появился еще один, он в звоночек не звонил, а посвистел, и часовые отозвались ему условным сигналом, у них это дело было надежно поставлено. Этот взял двух свиней, нагрузил на мула по одной с каждого боку, тоже без головы — свиней без головы, я хочу сказать — мулу ведь без головы никак нельзя, он должен видеть, куда ногу ставит. Под конец на куче мешковины в углу осталось только две туши. Поспела похлебка, осталось только сало поджарить да заправить ее перцем, луком и прочим — очень удалась похлебка, и вина выпили не один кувшин. Потом Кот говорит: Ну, сколько возьмешь, это он меня, Антонио Мау-Темпо, спрашивал, а я сказал: У меня с собой пятьдесят эскудо, больше нет. Не густо, сказал он, однако не с пустыми же руками тебе возвращаться, и разрубил свинью пополам, получилось килограммов по семьдесят — семьдесят пять. Доставай мешок, да только сперва выложи денежки. Так же поступил он и с остальными, всех предупредил: Язык держите за зубами, не то наплачетесь. Так получили мы мясо, и хорошо, что Кот предупредил нас и припугнул — свиней-то украли в той самой латифундии, где мы тогда работали, и управляющий прямо житья нам не давал — все расспрашивал, но мы все трое держались твердо. Я выкопал в земле яму, обложил ее пробкой, нарезал мясо кусочками, засолил, замотал холстиной — хватило мне этого очень надолго, нисколько не протухло. Вот как было дело. С Жоаном Бранданом я бы на такое не решился, а Жозе я доверял. Позже шайка ушла в Вале-де-Рейс, вам, городским, и представить трудно, какие там дебри — пещеры, овраги, малярийные болота, — в те места никто носа не совал, и стража туда не заглядывала, боялась. Жозе со своей шайкой жил, значит, там, а в Револта, если стража появлялась, вывешивали сигнал опасности: у матери Мануэла всегда был наготове шест с тряпкой на конце, и чуть только приедут стражники, она этот шест выставит в трубу, а один из людей Жозе, не знаю, кто именно, глаз не спускал с той трубы: появится над трубой тряпка — все скрываются, прячутся, исчезают бесследно. Так стража никого и не поймала. А мы все знали про этот знак: идем, бывало, на работу, а тряпка развевается — опять, значит, натянули страже нос.