Ярослав Астахов - Черные врата

Кудесник осторожно трогает за плечо Игумена.

– Я ни на что не способен, батюшка… Там, в каньоне – коварный дьявольский занавес из тумана, поставленный для того, вероятно, чтоб скрыть Врата. Его текучие струи навевают неодолимый сон, морок… Я не сумел противостоять этому. Мне не хватило искусства… Все наше дело чуть не провалилось из-за меня! Отец… по-видимому, в этом ущелии сатаны в состоянии нести дозор – только ты.

…Игумен, заступая на стражу, не боится уснуть. И это не самомнение. Это трезвая, имеющая опорою многолетний опыт оценка собственных сил. Ночные долгие бдения в монастыре, молитвенные келейные древние правила закалили волю.

Игумен опустился на камень – один из тех, между которых упал, побежденный так быстро магическим сном, Кудесник. Едва ли старец беспокоится о том, что будет он замечен врагами, которые тоже, может быть, сейчас ведут наблюдение. Игумен хорошо знает, что в состоянии сохранять неподвижность очень долгое время. Не только лишь покой тела, но и неколебимость душевную, именуемую бесстрастие. А вместе то и другое делает человека почти невидимым, Игумену известен это секрет.

И вот, без единого движения замерший старец пристально и спокойно смотрит в белую пелену, текучую, которая перекрыла каньон вдалеке и выше – и не страшится быть загипнотизирован вертикально струящимися ее реками.

Напротив, он вдруг обретает уверенность, что концентрированный его взгляд может обороть завесу и прозреть дальше – за маскировочный колдовской полог. И вот… Игумен видит Врата. Они внезапно проступают ему в белесом, в этой далекой текущей медленно завораживающей вуали. Черные Врата обнаруживаются нежданно, и однако все-таки постепенно и как бы нехотя… Как если бы уступая пристальной и суровой воле, которую Игумен вложил во взгляд.

Они действительно оказались черные.

И будто бы они висят в пустоте, в белой дымке.

Нет никакой стены, бастиона или же башни, в какую они ведут. Это невероятное сооружение не имеет створ, и не простирался за ним никакой туннель, ход или разводной мост. Врата напоминают собою триумфальную арку. Но – построенную затем, чтобы увековечить победу зла.

Их перекладина имеет рогоподобные выросты по краям. Выступы, идущие сначала параллельно земле, а потом загибающиеся слегка, утончаясь и заостряясь, кверху. Такие точно по форме выросты можно видеть и на столбах: по одному в верхней части каждого, несколько более массивные, чем выступы перекладины. Все это сообщает Черным Вратам отдаленное и мрачное подобие какой-то китайской пагоды…

Игумен спрашивает себя, не испытывает ли он страх, созерцая в упор дверь в ад.

И с удовлетворением отмечает: нет, не испытывает.

Игумен просто очень внимательно смотрит, словно путешественник в чужой и хмурой стране, вдруг увидавший какую-то ее редкую и зловещую достопримечательность. Он отмечает отрешенно огромность размера Врат. И грозную толщину эбеновых прямоугольных столпов, и массивность арочной балки.

– Но я не путешественник здесь! – внезапно произносит Игумен в сердце своем. – Их, эти Черные Врата, мы прибыли сюда осаждать, и о Вратах этих сказано, что они нас не одолеют. [19]Нет смысла только лишь их бездеятельно созерцать и ждать, когда через их проем хлынут полчища! Нет, я подойду к ним и сокрушу их силою честного животворящего креста! Или, по крайней мере, я загляну за эти Врата и узнаю, что подготавливается по ту сторону.

И старец поднимается с камня. И он идет ко Вратам, не прячась, твердыми и уверенными шагами.

Идет уже минут пять… и у него все более укрепляется впечатление, что цель похода нисколько не приближается по мере продвижения его к ней! Как если бы Врата отступали все это время с такой же скоростью.

Но нет, замечает затем Игумен, продолжая свой путь, – Врата не перемещаются, они не покинули места первоначального положения. Текучая стена тумана все ближе. И ближе изломы скал, которыми она ограничена по сторонам каньона. И расстоянье от кромки, что разделяет области воздуха белесого и прозрачного, до оснований черных столпов остается таким же точно, как оно было. Следовательно, Врата не удаляются, нет… Врата, по мере приближения к ним Игумена… уменьшаются!

Игумен пересекает кромку, входит в туман. При этом у него возникает чувство, что в этот миг преодоления границы с ним неизбежно случится что-то. Возможно, кожу его лица и рук вдруг пронзит, как тысячами иголок. Или же обнаружится вдруг, что не в состоянии он дышать этою текучею белизной – и она сожжет ему легкие… Но ничего такого не происходит. Игумен медленно идет ко Вратам, разгоняя руками ленивый вязко текущий дым.