Ярослав Астахов - Черные врата

У старика в глазах тает лед. Укрытая глухим клобуком голова кивает, едва заметно.

– Я знаю о древнем ведении, – вдруг произносит Игумен, тихо, глядя в огонь. – И это не его я назвал язычеством. И не по его поводу я тревожусь – вдруг черное? От истинного древнего ведения – какой вред? Кто вправду хранит исконное, те подобны – по сути – нам, священству официальному. Мы поклоняемся Троице Пресвятой, а вы – Триглаву Великому. Мы знаем, что у Сына Божия двенадцать учеников апостолов, а вы учите, что есть при Боге Отце Всевышнем двенадцать прибогов, или же богов малых, или же – Сил. [5]Мы знаком имеем крест, а вы крес. Вы ждали первого пришествия Сына, у вас о Нем всегда были пророческие волховские легенды. Предания о рождестве Спаса Даждьбога – так вы называете Сына Вышнего. Легенды эти предсказывали даже и Его земной путь. Его преображение и распятие, Его воскресение и восхождение по горе на небо. Конечно, многое в этих преданиях вы говорите иносказательно. Но ведь и Сам Спаситель, о котором были ваши пророчества, тоже говорил притчами, когда он учил народ… И вы, хранители древнего ведения, хорошо знали, что означают ваши иносказания. Иначе трое из вас не смогли бы первыми прийти и поклониться Ему, как только Он пришел во плоти. [6]Да, я в это всегда верил, что вы ожидали Его первого пришествия, как мы сейчас ждем второго.

– Мы все его ожидаем, – присовокупляет Кудесник. – И вот узнали, что ждать осталось совсем недолго. И тем не менее мы с тобою едва ли до него доживем, отец.

– Да, едва ли.

Постреливает хворост в костре.

– Рад, – говорит Кудесник, – что ты так хорошо все знаешь про наше ведение. Про сущностное единство нашей веры с твоей. Она древнейшая на земле. И только на Руси она как от самого начала была, такою и по сей день стоит. У нашего народа вера не переменивалась, а только, когда наступило время, Владимир и народу всему сообщил о том, что древнее прорицание волхвов – совершилось. Ведь Это Константин обращал – ромеев. А князь Владимир лишь официально удостоверил, что ныне делается на Руси основанием веры то, что прежде было ее же чаянием.

– Вот только, – прибавляет Кудесник, – откуда же тебе все это так хорошо известно, отец игумен? Ведь вы, священство официальное, считаете свою историю лишь с Владимирова крещения.

– Не все попы такою полагают ее, сынок, – отвечает, прищурившись на огонь, Игумен. – Хотя, конечно же, очень многие. Подавляющее, как это говорят сейчас, большинство. И тем не менее мы, последователи старого обряда, тех северных его толков, которые ни в чем не отступили от изначального на Руси, – уж мы-то никогда не считали, что будто пустота была до Владимира! Ведь мы держались и поныне держимся книг, не переписанных по греческим образцам. Да и от себя ничего не прибавили и не убавили, как некоторые иные толки.

– Да, батюшка, я заметил, что ты старообрядец. По двуеперстию твоему.

– Да не в двуеперстии дело! И не в прямоте жезла. И не в сколько раз «аллилуйя». И не… А главное наше дело: мы знание сохраняем о прямоте преемственности. [7]Мы знаем, что учим точно также о совершении древнего русского Пророчества, как исповедовал учителям нашим сам святой апостол Андрей!

– Но мы не осуждаем единоверцев, принявших новый обряд, – говорит Игумен. – Хотя и в результате такой уступчивости произошел раскол. Не мы хотели раскола, мы просто чаяли выстоять в исконном обряде, сохранить истину. Те ж из нас, которые раскола желали, соблазнились и еще больше, чем принявшие обряд новый: понапридумывали чего-то от себя и основали странные толки… Но мы, исконный северный толк, мы рады, что в течение минувшего века раскол окончился! По крайней мере, официально: оба архиерея трижды заявили о равноспасительности и равночестности… – Да, мы не судим, как сказано, – продолжает старец. – Ведь очень большие силы, весьма изощренное коварство приложил Враг, дабы здесь посеять соблазн. Быть может, устоять в полной истине общине церковной возможно было только на крайнем и глухом Севере, куда нелегко доходят губительные поветрия… Перед расколом ведь пришла ересь – и как свирепствовала!

– О чем ты говоришь, батюшка?

– Про ересь евионитов.

– Чего-чего?

– Она была на Руси известна, как ересь жидовствующих. Такое у нее официальное название в истории Русской Церкви. Ее занесли во времена Иоанна III. [8]Жидовствующие учили, что, будто бы, Господь Иисус еврей. И будто бы рожден был как обыкновенный человек и безо всякого чуда. И будто не Спаситель Он, а только Пророк, и следует нам ожидать кого-то другого… Вот, этакая страшная ересь подбиралась ведь уже и к самому трону! Добрые наши пастыри с ней боролись… и, говорят, победили. Да только победили не полностью! Ведь кое-что от евионитства того прилипло. А именно – что Христос еврей. Хотя и до сего времени сохраняются верные свидетельства, что таковою не могла никак быть Его плоть земная. [9]