Анни Эрно: Внешняя жизнь

Искусство, следовательно, важнее, чем жизнь; репродукция Мадонны 15 века, важнее, чем тело и дыхание ребенка. Это потому, что эта Мадонна преодолела столетия, потому, что миллионы посетителей музея смогут еще порадоваться, увидев ее, тогда как убитый ребенок доставлял радость лишь очень небольшому числу людей и потому, что все равно он бы умер рано или поздно? Но искусство не стоит выше человечества. В Мадонне Жиотто отобразились тела женщин, которые тот встречал и к которым прикасался. Между смертью ребенка и разрушением своего шедевра, что бы он выбрал? Я не ручаюсь за правильный ответ. Возможно, свою картину.

Ошан, девять вечера. Очередь в кассе. Какой-то тип с красным носом высказывает постоянно свое недовольство людям, которые расплачиваются чеком или же кредитной карточкой: «Не могут даже иметь нормальные деньги!» Затем он оживляется: «Если бы они вставали как я, в четыре часа утра!» На движущуюся дорожку он поставил полуторалитровую бутылку вина. Эта сцена не удивляет никого в торговом комплексе «Труа Фонтэн», который все больше и больше облагораживается. Люди смотрят куда-то в сторону, так же, как и в метро опускают взгляд перед теми, кто просит милостыню.

Все время у меня ощущение чего-то неестественного, когда я пользуюсь в первый раз каким — либо научным словом. Сегодня, это слово — item .

В восемь утра лучи солнца уже освещают окна пригородного метро. Мы проезжаем мимо песочных и каменных насыпей около Уаз. Старинное здание отеля — ресторана. На месте старых трущоб Нантерра, снесенных вот уже как десять лет, расположено цыганское поселение.

Было жарко и мужчины, безо всякого стеснения, поедали глазами женщин, как если бы необузданная утренняя эрекция была вызвана этим солнцем, и как если бы вагон поезда был огромной кроватью.

В торговом центре «Труа Фонтэн», на месте бутика «GO — SPORT», который переехал в Дарти, появился магазин видеопродукции. На месте мясной лавки «Ле беф лимузен» реставрировались: азиатский рыбный магазин (в котором очень сильный запах рыбы), итальянская лавка, отдел сыров (которые пахнут хорошо и ядрено), табачно-журнальный киоск. На двух этажах «Super-M» расположились «Ля Редут», «Макдональдс», «Этам», и т. д. «Самаритэн» превратился в «Ошан», «Бригогем» стал «Гранд Оптикаль», своего рода мини-завод, изготовляющий очки прямо в присутствии заказчика, тут же, за прилавком. Исчезли Кориз, Саломе, Коокай, Роднэ. По прежнему все еще держались на плаву старые «Эрам», «Бато», Андрэ; магазин шерстяных и носочных изделий «Фильдар», отдел швейных машинок «Зингер» — верный друг.

Ощущение того, что время летит, заложено не в нас самих. Оно исходит извне: дети растут, соседи уезжают, люди стареют и умирают. Закрываются булочные, и на их месте образовываются автошколы или же мастерские по ремонту телевизоров. Оно исходит также от отдела сыров, перемещенного на другой конец супермаркета и который называется не Франпри, как прежде, а Лидер Прайс.

В Сартувиле в вагон поднялись молодые музыканты. Они играют «Мой возлюбленный из Сэн — Жана», арии написанные еще до появления линий метро и новых застроек. Я даю им десять франков так же, как я даю их невзрачным лицам и неопределенным силуэтам, просящих милостыню. Один и тот же жест, которым я плачу за удовольствие или сострадание.

Песни превращают нашу жизнь в роман. Они делают прекрасным и заманчивым то, что мы когда-то пережили. Именно из-за этой красоты и романтики и возникает чувство боли при их прослушивании.

В фильме Раймонда Дэпардона про приют для престарелых на островке Сан-Клемантин в Венеции показывают мужчину, лежащего на столе. Он держит поднесенный к уху транзисторный приемник и слушает на полную громкость песню. Это старая неаполитанская песня, в которой рассказывается о ярмарочных уличных карнавалах и об утраченной любви. Он плачет.

Молодая мама с дочкой в медленно движущейся очереди к кассе в Ошане.

Она комментирует вслух все поступки ребенка: «Стой спокойно, ты вытираешь своим платьем всю грязь с пола», кричит на нее: «Не отходи от меня!», описывает ближайшее будущее: «Мы нагреем воды, чтобы, когда вернемся, вымыть посуду. Ты же знаешь, что утром не было горячей воды и твоя мама вынуждена была принять холодный душ», и т. д… Малышка почти ее не слушает, лишь повторяя неуверенно «холодный душ», как если бы она знала, что ее мама говорит на публику.