Эн­ни Прул - Корабельные новости

Бу­ря про­дол­жа­лась весь сле­дую­щий день, за­вы­вая вет­ром и за­но­ся сне­гом ав­то­ма­ги­ст­раль.

— Мне нра­вят­ся бу­ри, но это­го уже боль­ше, чем дос­та­точ­но, — ска­за­ла те­туш­ка. Ее во­ло­сы рас­тре­па­лись и на­вис­ли над ухом из-за столк­но­ве­ния с люс­т­рой. — И ес­ли мне уда­ст­ся вы­брать­ся из это­го мо­те­ля, я обе­щаю вес­ти дос­той­ную жизнь, ре­гу­ляр­но хо­дить в цер­ковь, печь два­ж­ды в не­де­лю хлеб и сра­зу мыть всю гряз­ную по­су­ду. Ни­ко­гда не вый­ду из до­ма с го­лы­ми но­га­ми, толь­ко по­мо­ги мне, по­зволь вы­брать­ся от­сю­да. Я за­бы­ла, как это бы­ва­ет, но сей­час па­мять по­сте­пен­но воз­вра­ща­ет­ся ко мне.

Но­чью по­шел дождь, по­дул ве­тер с юга. Те­п­лый, с за­па­хом жир­но­го мо­ло­ка.

По обо­чи­не до­ро­ги шла жен­щи­на в до­ж­де­ви­ке и дер­жа­ла за ру­ку ре­бен­ка. Ко­гда ма­ши­на Ку­ой­ла по­рав­ня­лась с ней, она при­сталь­но по­смот­ре­ла на мок­рый ав­то­мо­биль. Он при­под­нял бы­ло ру­ку для при­вет­ст­вия, но она уже от­ве­ла взгляд. Ши­ро­кое ли­цо ре­бен­ка. Крас­ные бо­тин­ки. И она ос­та­лась по­за­ди.

До­ро­га в бух­ту Муч­ной Ме­шок от Якор­ной Ла­пы шла на подъ­ем, над до­ли­ной, по­том ны­ря­ла вниз, к до­мам и ред­ким вы­та­щен­ным на бе­рег лод­кам. Ры­бья че­шуя, мос­тки из об­те­сан­ной ели, на ко­то­рых в ста­ри­ну со­ли­ли трес­ку. Он про­шел ми­мо до­ма, вы­кра­шен­но­го в бе­лый и крас­ный цве­та. Бес­по­ря­доч­но раз­бро­сан­ные при­ча­лы и ры­бац­кие на­ве­сы, где хра­ни­лись сна­сти. Гор­ба­тые кам­ни, по­кры­тые се­тя­ми.

Он лег­ко уз­нал, где на­хо­ди­лась ре­дак­ция га­зе­ты. Над две­рью ви­се­ла вы­цвет­шая ти­ко­вая па­нель со сло­вом «Бол­туш­ка», вен­чав­шим изо­бра­же­ние кря­каю­щей га­ги. Пе­ред зда­ни­ем стоя­ли два гру­зо­ви­ка — про­ржа­вев­ший ста­рин­ный «додж» и не но­вая, но свер­каю­щая «той­о­та».

Из­нут­ри раз­да­ва­лись кри­ки. Дверь рез­ко от­кры­лась внутрь. Ми­мо Ку­ой­ла про­ско­чил муж­чи­на и рва­нул­ся к «той­о­те». Вы­хлоп­ная тру­ба за­виб­ри­ро­ва­ла. Дви­га­тель по­чи­хал не­мно­го и за­мол­чал, буд­то бы ус­ты­див­шись. Муж­чи­на по­смот­рел на Ку­ой­ла. Вы­брал­ся из джи­па и по­шел в его сто­ро­ну с про­тя­ну­той ру­кой. Ко­жа на его ще­ках бы­ла по­кры­та ста­ры­ми шра­ма­ми от пры­щей.

— Как ви­дишь, — ска­зал он, — не все­гда уда­ет­ся сбе­жать. Я Терт Кард, так на­зы­вае­мый глав­ный ре­дак­тор, про­сто ре­дак­тор, кор­рек­тор, ме­ха­ник, вер­сталь­щик, шеф поч­то­вой служ­бы и служ­бы дос­тав­ки и по со­вмес­ти­тель­ст­ву двор­ник. А ты ли­бо круп­ный рек­лам­ный агент, ре­шив­ший раз­мес­тить на че­ты­рех стра­ни­цах объ­яв­ле­ние о сво­ем скла­де япон­ских бо­ти­нок на ле­вую но­гу, или тот са­мый го­ря­чо ожи­дае­мый мис­тер Ку­ойл. Так ко­то­рый из вы­ше­на­зван­ных? — Он был раз­дра­жен и чем-то не­до­во­лен. Гля­дя на не­го, мож­но бы­ло ре­шить, что дья­вол дав­но про­ник­ся сим­па­ти­ей к Тер­ту Кар­ду и на­пол­нил его как мо­ро­жен­щик ва­фель­ную тру­боч­ку вспыль­чи­во­стью и не­тер­пе­ни­ем. Сред­ним ини­циа­лом его име­ни бы­ла бу­к­ва «икс». Ли­цо на­по­ми­на­ло мяг­кий сыр, ис­тол­чен­ный вил­кой.

— Ку­ойл.

— То­гда про­хо­ди, Ку­ойл, и по­зна­комь­ся с бан­дой раз­бой­ни­ков. Са­мый худ­ший сре­ди них — про­кля­тый На­тбим. Сам, мис­тер Джек Баг­гит, си­дит до­ма, по­ка над его ко­ст­ля­вой гру­дью чи­та­ют за­кли­на­ния, что­бы из­ба­вить от ско­п­ле­ния мок­ро­ты, ко­то­рой он хар­ка­ет уже не­де­лю. — Его речь бы­ла по­хо­жа на сце­ни­че­скую дек­ла­ма­цию.

— Это так на­зы­вае­мая ком­на­та но­во­стей, — яз­вил Кард. — А вот Бил­ли Прит­ти, — жест ру­кой, сно­ва ука­зую­щий на дос­то­при­ме­ча­тель­ность. — Он у нас ста­ро­жил.

Бил­ли Прит­ти бы­ло хо­ро­шо за семь­де­сят. Он си­дел за сто­лом, сте­на по­за­ди ко­то­ро­го бы­ла по­кры­та кле­ен­кой цве­та крыль­ев на­се­ко­мо­го. Его ли­цо ка­за­лось вы­руб­лен­ным из де­ре­ва и по­кры­тым глу­бо­кой резь­бой. Го­лу­бые гла­за в ко­со про­ре­зан­ных тя­же­лых ве­ках. Ще­ки при­под­ни­ма­лись бла­го­да­ря чуть за­мет­ной мяг­кой улыб­ке. От но­са к верх­ней гу­бе шла тон­кая от­ме­ти­на, по­хо­жая на шрам. Кус­ти­стые бро­ви цве­та ста­рин­ных ча­сов.