Данила Давыдов: Опыты бессердечия

ноябрь-декабрь 1996 – январь-февраль 1997

В моем городе ничего не изменилось, хотя я не был в нем почти пять лет: те же стены, покрытые мхом, те же крутые узкие улочки. Я отвык карабкаться по лестницам, желая попасть в Старый город, или осторожно спускаться с холмов, возвращаясь оттуда. Город, собственно, располагается лишь на одном из склонов горы, название которой он некогда похитил и присвоил; другой склон покрыт лиственными лесами, среди которых изредка попадаются дома. В верхней части этого склона находится Ботанический сад, когда-то бывший княжеским парком. Замок князя венчает вершину горы; он пока закрыт для посетителей, но муниципалитет вот-вот обещает закончить там реставрационные работы. Я был в Замке только один раз, совсем маленьким: меня туда отвел дедушка, знакомый с реставраторами; помню лишь очень высокий потолок и затхлый воздух в залах.

Новый город лежит у подножия горы – и распространяется дальше, в долину. Дедушкин дом находится как раз посреди между Старым и Новым городом, в основании горы; лет пятьдесят это была самая окраина, а теперь это почти центр. Близ дома протекала маленькая речка, но совсем недавно, когда мне было лет десять, ее забрали в трубу, и теперь там автомагистраль. Дедушка, помню, тогда очень сердился, подписывал вместе с соседями какие-то письма – но магистраль все равно провели. Теперь приходится ходить на тот склон, где тоже есть речка; купаться там нельзя – слишком быстрая, – но можно ловить рыбу, я этого, правда, не люблю.

Почти сразу после возвращения я довольно тяжело заболел и около месяца пролежал в постели, не вставая. Дедушка поил меня каким-то настоем, говорил, что из травы, собранной тайком в Ботаническом саду. Зачем же тайком, спрашивал я, ты же знаешь там всех смотрителей. Иначе не подействует, отвечал дедушка и улыбался. Так я вылечился; в первый же день, как я встал на ноги, мне захотелось пойти на тот склон, в лес, но дедушка не пустил, сказав, что сколько бы мне лет ни было, он все равно старше, и лучше знает, здоров я или нет. Эта речь показалась мне вполне убедительной, и я остался дома. На следующий день я пошел в Новый город, повидать каких-то давних знакомых, однако не нашел их; оказалось, они уже год как уехали за границу. Я вернулся домой, взял книжку и, не дочитав страницы, заснул. Утром я вновь решил отправиться в лес, и на сей раз дедушка, посчитав меня исцелившимся, не препятствовал. Я взял термос, бутерброды с сыром, положил их в торбу, надел кепку и пошел.

У меня не было желания лишний раз карабкаться в гору, поэтому я решил дождаться автобуса, маршрут которого пролегал вокруг подножия горы. Автобус подошел очень скоро, он был почти пустым – утром в будний день почти все горожане работают в Новом городе. Промелькнул туберкулезный санаторий, рощица, пара заброшенных средневековых башен и, сразу же, рифмующаяся с ними водонапорная вышка начала нашего века, еще работающая, но с перебоями; опять рощица, какое-то обнесенное кирпичной стеной невысокое строение, вероятно, особняк некой важной персоны. Появилась гостиница, автобус остановился, впустив пару растерянных туристов, и тронулся опять, мимо проносились, по одну сторону узкой дороги, поля, в основном заброшенные или засеянные горохом, а по другую – холмы, покрытые кустами, а за холмами – склон горы. Мы приехали, и все пассажиры автобуса, кроме сидевшей на заднем сидении деревенской старухи, вышли. Отсюда можно было пойти к речке или к фуникулеру.

Я выбрал фуникулер. Кабинка, покачиваясь и скрипя, медленно проплывала над деревьями, едва не касаясь их кроны. Наконец показалась площадка станции. Я было пересел там, собираясь подняться к Замку, но передумал и спустился вниз по деревянной лестнице, готовой в любой момент провалиться. Пять лет назад она была такой же. Тропинка, ведшая от лестницы, раздваивалась: один путь вел вниз, к речке, другой – вверх, через лес, к Ботаническому саду; выбрав второй, я невольно последовал примеру двух грибников-пенсионеров, которые, впрочем, почти сразу свернули в лес. Было часов одиннадцать. Передо мной изредка пробегали всякие мелкие твари; один раз на ветке бука показалась белка и тут же исчезла в листве. Я поднимался вверх, подъем давался мне очень легко, вовсе не вызывая одышки. Дул легкий ветер, листья деревьев шумели. Примерно так я и представлял себе возвращение домой. Вскоре, найдя неподалеку от тропинки упавшее дерево, я сделал привал и сжевал взятые из дому бутерброды. Когда-то, еще в школе, мы иногда по субботам всем классом ходили в этот лес с учителем биологии; он рассказывал нам про фотосинтез, а мы ловили жуков. Где-то поблизости мой сосед по парте потерял очки, так впоследствии и не найденные; у меня возникла мысль найти их, но я сразу же понял весь комизм этой идеи и рассмеялся, вспугнув какую-то серовато-зеленую птичку, примостившуюся на дереве совсем рядом со мной. Птичка сделала фьюить и упорхнула.