Генрих Бёлль - Женщины у берега Рейна

Карл фон Крейль. Не знаю, должен ли я выразить вам соболезнование или, наоборот, поздравить. При таких обстоятельствах я не могу принять ваш заказ, а тем более гонорар за него. Не уверен также, что ваша дочь воспримет символическое разрушение ценного объекта как прощальный подарок.

Кренгель. Но я хотел доказать ей свою любовь, а не только симпатию. Деньгами я ее, разумеется, снабжу. Не стану утверждать, что понимаю ее, и тем не менее я испытываю к ней не только любовь и симпатию, но и уважение. (Устало.) Я хочу ей это доказать, продемонстрировать и я подумал, что вы…

Карл фон Крейль (серьезно). Слушая вас, я прихожу к выводу, что будет лучше, если вы сами разберете на части ваш рояль. Не разрубите, а именно разберете; я же на такую филигранную работу просто не способен. Хотите идею? Вы устраиваете домашний концерт, заказываете в типографии приглашения и программку; собираются празднично, словно на свадьбу одетые гости, а вы – вы начинаете оголять инструмент, в то время как приглашенные заранее пианист или пианистка барабанят пальцами по стене в точном соответствии с партитурами Бетховена, Шопена или Моцарта. Исполнителя или исполнительницу можно посадить и за непокрытый стол, тогда они смогут отстукивать партитуры там. А после концерта вы познакомите гостей с решением вашей дочери. Вот это будет демонстрация!

Кренгель. Я не артист, молодой человек!

Карл фон Крейль. Я тоже, я ведь юрист. Поэтому если вам потребуются практические советы, обратитесь к мастеру по роялям, он ознакомит вас с деталями инструмента, так сказать, как хирург: общая конструкция, сборные узлы. Никаких щепок, все должно быть сработано с предельной аккуратностью. Вероятно, вам потребуется только отвертка и совсем маленькая, но прочная лапочка. Кренгель. Лапочка – это что такое?

Карл фон Крейль. Лапой, или лапочкой, называется ручной инструмент, ведущий свое начало от обыкновенного лома. (Делает соответствующие движения.) Иногда зубные врачи используют инструменты, похожие на лапочки. Можно назвать это и рычажком. Ни в коем случае не сдирайте лак, материал надо уважать. Многие элементы рояля держатся не на винтах, а на шипах или клею, это надо учитывать.

Кренгель. У вас есть такая лапочка?

Карл фон Крейль. Нет, я ведь разрубщик, грубо работал топором. Кстати, а что, если тот, кого вы называете зловещим гостем, узнал бы о вашем намерении? Это могло бы побудить его бросить свое дурацкое безответственное занятие. (Мягко, сердечно.) В самом деле, господин Кренгель, разберите свой рояль сами, собственноручно. Это может облегчить вам душу, снять напряжение и даже быть воспринято как метафизический сигнал, как некий нематериальный знак прощания с материальностью музыки, вознесенной до степени божественной абстракции, освобожденной, так сказать, от человеческого уха. Я бы сумел объяснить это вашей дочери.

Кренгель. Любопытно. Вы поможете мне советом? Интересная идея. Значит, вы никогда не работали этой… лапочкой?

Карл фон Крейль. Нет. Мой инструмент – топор. Зловещий гость пошел дальше меня. Наверное, он досконально изучил конструкцию рояля. В его действиях почти нет стихийности. Он все планирует, действует сознательно, чувствуется работа холодного ума.

Кренгель. Вы восхищаетесь им?

Карл фон Крейль. Нет, лишь пытаюсь представить, чем он руководствуется.

Кренгель. Он разбирает рояли только у крупных банкиров? Вы на это намекаете?

Карл фон Крейль. Да. Здесь должна быть какая-то пока еще не обнаруженная взаимосвязь, о которой ваша дочь, вероятно, догадалась. Вот я ведь не крупный банкир. Взаимосвязь между музыкой, роялями и деньгами, если определять деньги как метафизическую материю, вновь превратившуюся в то, из чего она была сотворена: в слезы, труд, пот, кровь (задумчиво), – это тоже должно найти отражение в вашем спектакле. И даже помогло бы прояснить мотивы поведения вашей дочери.

Кренгель. Могу ли я рассчитывать, что вы возьмете на себя, скажем, режиссуру?

Карл фон Крейль. Согласен.

Кренгель. Пойдемте выпьем еще по одной. (Приглушенно.) А здесь пошловато, вы согласны? Слишком много икры, шампанского и голых бюстов.

Продолжая разговаривать, оба с бокалами в руках уходят вправо. Вперед выступают разгоряченные Блаукремер и Хальберкамм.

Блаукремер (возбужденно). Я его не приглашал. Губка явился неожиданно. Как нам поступить с ним?

Хальберкамм. Принять его исключительно вежливо, он важнее посла, важнее министра иностранных дел; он сумеет помочь нам найти Бингерле и выручить графа Эрле цу Вербена. Кроме того, не забывай, что без него нам не получить акции «Хивен-Хинта».