Адольфо Биой Касарес - Дневник войны со свиньями

– Да, со всем можно смириться. Как ты думаешь, два старых, почтенных аргентинца времен нашей молодости стали бы унижаться до таких предосторожностей?

– Ну, знаешь, в то время все были задиристые, а впрочем, когда их никто не видел, может, и они смирялись.

Нестор жил с женой и сыном, которого тоже звали Нестор, на улице Хуана Франсиско Cem, в домике, где в сторону улицы выходила столовая и еще одна комната, а третья комната и подсобные помещения были обращены не то к саду, не то к пустырю. Когда два друга вошли в дом, остальные уже были в сборе, в столовой. На стене там висели часы, остановившиеся на двенадцати. Хозяйка дома, сеньора Ре-хина, как обычно, перед друзьями мужа не появлялась; вместо ответа на вопрос о ней он неопределенно указал рукой на задние комнаты.

Сын Нестора, извиняясь, сказал:

– Меня ждут в кафе на другой стороне авениды.

– Авениды Альвеара, – уточнил Данте.

Все рассмеялись. Джими на полном серьезе объяснил:

– У нашего старикана доисторические представления.

– Сеньор Данте хотел сказать «авенида Освободителя», – вежливо поправил сын Нестора.

– Данте прав, – заметил Аревало. – Надо сопротивляться смене названий. Каждые двадцать лет меняются номера домов, меняются названия улиц…

– Меняются люди, – заключил Джими и стал напевать «Где он, мой Буэнос-Айрес?».

– Да, все изменилось, это уже совсем не тот город, что прежде, – констатировал Аревало.

Нестор-младший стал прощаться с гостями.

– Вот нагрянули к вам, – оправдывался Видаль.

– Теперь вам приходится уйти, – прибавил Аревало.

– Главное, чтобы вам было удобно, – уверил их паренек. – Обо мне не беспокойтесь.

– Но это же безобразие, что вам из-за нас приходится уходить, – сказал Аревало.

– Какое это имеет значение? – возразил парень.

– Я к папиным друзьям отношусь хорошо. – И вполголоса прибавил: – Что бы ни случилось.

Он ласково похлопал отца по плечу, улыбнулся и, приветственно приподняв руку, вышел.

– Славный мальчик, – сказал Видаль.

– Болтунишка, – проворчал Джими.

Нестор поставил на стол бутылку фернета, жареный арахис, маслины. Рей жадно протянул руку. Кинули карты, кому с кем играть. Видалю выпало играть с Джими и Аревало, так что в этот вечер он мог заранее считать выигранными все партии.

– Что вы скажете про обойщика? – с полным ртом спросил Рей.

– Вы его знали? – спросил Видаль у Нестора.

– Да я его тысячу раз видел напротив твоего дома.

Хотя Нестор произносил «р» на французский манер, никто не улыбнулся, кроме Джими – тот шутливо подмигнул одним глазом.

– О ком это вы? – поинтересовался Данте.

– Я с тревогой замечаю большие перемены, – вставил Аревало.

– О дедушке Рея, – давясь от смеха, сказал Джими.

– Я тебе не верю, – отрезал Данте.

– Да, я с тревогой замечаю большие перемены,

– повторил Аревало. – Прежде о таких происшествиях читали в полицейской хронике, случались они с какими-то неизвестными; теперь же – с людьми нашего квартала.

– Которых мы знаем в лицо, – со зверской гримасой прибавил Рей.

– Еще немного – и горе нам! – простонал Джими, подмигивая одним глазом.

– Ты бездушный человек, – с укором сказал Рей. – Почему правительство терпит, чтобы этот болтун по государственному радио распространял такую заразу?

– Я считаю, – задумчиво сказал Видаль, – что Фаррелл пробудил сознание молодежи. Если ты против «Бесед у очага», тебя тут же зачислят в мафусаилы.

– Правильное рассуждение, – с улыбкой заметил Аревало.

– Вот она, отрава, слышите? – указал на Видаля Рей. – Наш друг Исидро заговорил словами демагога.

– Согласен, – подтвердил Аревало. – Но ты, Леандро, уж очень разошелся. Ты настоящий консерватор.

– А почему бы мне им не быть?

– Почему старые люди становятся ненавистны? – рассуждал Аревало. – Они слишком самодовольны и не уступают другим своего места.

– Да разве нашего Толстяка кто уберет от кассы? – спросил Джими.

– Что? Я должен уступать каким-то мошенникам, потому что они молодые? Отказаться от плодов моего собственного труда? Бросить руль?

Подмигивая одним глазом, Джими запел:

– «Ах, как ворчлива старость!»

– Очень смешно, – хмыкнул Нестор и, как всегда картавя, продолжал: – Но если правительство не сдержит эту волну, кто сможет жить спокойно?

– Помните богачку с улицы Угартече? – спросил Рей.

– Старуху кошатницу? – спросил Аревало.

– Да, старуху кошатницу, – подтвердил Рей. – В чем могли ее обвинить? Так, чудачество, кошек кормит. И вот вчера, у самого ее дома, банда мальчишек забила ее насмерть на глазах у равнодушных прохожих.