Леонид Борисов - Под флагом ''Катрионы''

И рассмеялась, и не только она одна – смеялись и в первом и во втором рядах. «Еще два-три года, и они научатся воровству, будут лгать и беззастенчиво и ежедневно, а потом перейдут к ножу и револьверу, – подумал Стивенсон. – Вот она, проклятая культура современного буржуа во фраке, военном мундире и рясе!»

– Эллино! – позвал он слугу.

Но Эллино уже оседлал лошадь и ускакал в деревню за старым Галлету. Фенни пригласила матерей с детьми в сад и разрешила им взять себе помидоры с двух крайних грядок. Глаза у самоанок разгорелись; они с вожделением смотрели на созревшие помидоры; их было много в саду, не меньше тысячи штук на каждой грядке, но ни одна из женщин не решалась первой сорвать с невысокого куста заманчивые плоды.

– Возьми себе двадцать штук, – обратилась Фенни к самой старой женщине, по пятам которой брели два мальчика и три девочки, все голые, с каменными бусами на шее и серьгами из раковин в ушах. Самоанка сорвала несколько помидоров и спросила у Фенни: «Здесь двадцать?» Другая самоанка доверху наполнила помидорами небольшую корзину, убежденная, что слово «двадцать», произнесенное щедрой женой Тузиталы, означает «много». Спустя несколько минут урожай с двух грядок был бережно снят.

Тем временем возвратился Эллино. Молча слез с лошади, привязал ее к пальме и подошел к Стивенсону. Глядя ему в глаза, сказал:

– Галлету просил передать, что он обижен, Тузитала. Я просил его наказать меня, – это я забыл позвать его в гости, но Галлету замотал головой. Он плачет, Тузитала! Прости меня!

Стивенсон молча, ни на кого не глядя, шагнул к лошади, с легкостью юноши сел верхом на нее и ускакал. На середине пути он встретил Галлету: старик ковылял в Вайлиму.

– Передумал? – спросил Стивенсон.

Галлету опустился на колени, поцеловал землю возле передних копыт лошади, поднял голову и, закрыв глаза, ответил:

– Мое сердце знало, что Тузитала придет за мной. Тузитала не обманул Галлету. Я иду в Вайлиму, чтобы служить Тузитале до конца моей жизни…

«Катриону» приходится писать тайком от Фенни и падчерицы: жена ревнует к «Катрионе»! Забавно! А Изабелла Стронг многозначительно поджимает губы и, заканчивая продиктованную ей фразу, спрашивает не без иронии:

– Что дальше, дорогой Луи? Не кажется ли вам, что с Катрионой в этой главе пора расстаться?..

Стивенсон однажды рассердился и перестал диктовать.

– Американская ветвь потомства Евы! – обратился он к падчерице. – Роман о Катрионе – роман исторический, да будет это известно вам, вашему мужу и женщине, которой вы обязаны своим рождением!

– Эта женщина рассказала мне кое-что о некой Катрионе из эдинбургских харчевен, – отеческим тоном отозвалась Изабелла.

– Мой роман, повторяю, основан на исторических фактах!

– У Роб Роя, не было внучки по имени Катриона, – отпарировала Изабелла.

– Мне, потомку клана Мак-Грегора, лучше, чем вам и кому бы то ни было, известно, была у Роб Роя внучка по имени Кэт, или…

– Кэт? – с лукавым смешком прервала Изабелла. – Вы сказали – Кэт?

– Да, я сказал Кэт, – раздраженно буркнул Стивенсон. – Что за смысл переспрашивать!

– Потомок Роб Роя сегодня не в духе, – обиженно проговорила Изабелла. – Пожалуй, оставим работу.

– А завтра начнем новую. Я уже придумал название – «Молодой шевалье». Благодарю вас, наблюдательный секретарь! Сегодня вы мне не понадобитесь!

– Мой дорогой Луи! Я суеверный помощник ваш, не забудьте об этом! Обычно мы набрасываем план первых глав, – значит, я еще нужна вам сегодня…

– Вы любопытны, миссис Стронг, – недовольно, хотя и шутливо, проворчал Стивенсон. – Садитесь и пишите: пролог. Действие происходит в погребке. Лица: известный читателю Баллантрэ, хозяин погребка, его жена и некий аристократ, назовем его хотя бы Балмили. В него влюблена жена хозяина погребка – Мари. Сцена ревности. В скобках пометьте: дикая. Я не ревнив и потому, пожалуй, изображу идиллию. Муж ревнует жену к простому парню, который пьет вино в углу погребка. Драка. Аристократ Балмили разнимает драчунов.

– Имя торговца? – спросила Изабелла.

– Парадо. Был такой в Эдинбурге. Ну-с, аристократом любуется Мари. Парадо догадывается, в чем дело, и в ярости выбегает из погребка. Точка.

– Интересно, – заметила Изабелла.

Стивенсон заявил, что пролог ему не нравится, – чего-то в нем не хватает. Серовато, сыровато, вяло, мало подробностей.

– Перейдем к первой главе. Условно назовем ее – «Принц». Имеется в виду Карл Эдуард Стюарт, незадачливый претендент на престол. Гм… Идея! В этом романе будет действовать Алан Брэк!