Виктор Дан - ИВЦ - жаркое лето 81-го

– Потерпи милок, сейчас мы тебя отмоем от происков буржуазии и их лакеев меньшевиков. Это они науськивают на тебя глупых птиц…

– А еще зовется мирной птицей. Так и норовит нагадить на лысину вождю мирового пролетариата. Никакого уважения к памятнику человека, который поставил полмира в известную позу…

И далее в том же духе. Пришлось сменить воду в ведре дважды. Наконец, следы голубиных происков стали незаметными снизу. Протерли пьедестал и отправились на кафедру.

– Прошу не разбегаться без команды Тесленко. Кроме того, предстоит еще одна формальная процедура с вашим участием, – предупредил Виталий, поле того как они тщательно отмыли обувь и руки в туалете.

Виталий вернулся за свой рабочий стол. Комната была убрана, женские голоса доносились из лаборатории, где проводились практические занятия.

Он быстро перенес на бумагу текст докладной записки на имя Тесленко. Пока орудовал шваброй, Виталий отшлифовал каждую фразу и каждое слово. Он знал, как задеть партийное и начальственное самолюбие заведующего кафедрой.

Тесленко был на месте. В этот день он не мог уйти без доклада штабу субботника о выполнении задания.

Давиденко коротко доложил о выполнении работ и подал докладную записку.

– Вы ничего не преувеличиваете?

– Все процитировано дословно. Можете спросить ребят.

Тесленко вызвал секретаря:

– Срочно Даниила ко мне!

Даниил появился с веселым выражением лица, которое не изменилось, даже после того как он увидел в кабинете Давиденко.

– Прочитай! – Тесленко протянул докладную записку.

Даниил бегло ее просмотрел и вернул назад. Лицо его стало озабоченным:

– У меня много работы и без памятника…

– Молчать! – рявкнул Тесленко. – Тебя увольнять по приказу или напишешь заявление по собственному желанию.

То, что последовало за этим, было настолько неожиданным, что Виталию стало неловко. Бабье лицо Даниила исказилось плаксивой гримасой, обильные слезы потекли из глаз, и он запричитал, растирая слезы и сопли на лице.

– Даю слово, что больше не повторится. Я не подумал, у меня, действительно, много работы. Я хочу учиться, это моя мечта… Никогда больше…

– Хватит ныть! Пойди, умойся и возвращайся назад. Еще один такой случай и распрощаешься со своей мечтой.

Он повернулся к Давиденко.

– Вы удовлетворены?

– Это не тот случай, чтобы выгонять парня из аспирантуры. У меня просьба простая. Сейчас я позову ребят, которые были свидетелями его выходки. Пусть он принесет свои извинения, и я буду вполне удовлетворен.

– Хорошо, приглашай ребят.

Ребята были предупреждены Виталием и молча уселись на стульях. Появился Даниил. Его убитое горем лицо и покрасневшие глаза несли отчетливые следы недавних слез.

– Ты готов извиниться перед ребятами за свой поступок?

– Ребята, простите! Виталий Семенович, я не хотел вас обидеть или оскорбить. Дурная студенческая привычка… Клянусь, больше не буду!

– Довольно! Ты свободен. Если хочешь остаться аспирантом, забудь студенческие привычки…

– Спасибо, Эдуард Викторович! Спасибо, ребята…

Даниил задом открыл дверь и ретировался с умиротворенным лицом.

После этого случая Виталий твердо решил вернуться на завод, свой или другой. У него уже было достаточно знакомых на всех крупных предприятиях города. О феодальных порядках на кафедрах учебных институтов он был наслышан и ранее. Старшая сестра Альбины работала преподавателем вуза. Однако действительность превзошла его ожидания. Случай с Даниилом был крайним проявлением, но далеко не единственным.

«Право первой ночи» заведующего кафедрой на любой научный результат было самым безобидным следствием авторитаризма. Учебная нагрузка, а значит и размер зарплаты, участие в хозрасчетных НИР и оплата за них, само право заниматься наукой, получение ученой степени или звания – все было в руках патрона.

Виталий решил уйти сразу, как только две группы, в которых он вел практические занятия, в мае месяце сдадут зачеты.

Все получилось проще, без всяких поисков работы. В начале мая Виталию позвонил Бриль.

– Прослышал, что вы хотите уйти с кафедры, это правда? – спросил он после приветствия.

– Да, правда. На самом деле диссертацией здесь заниматься некогда. У преподавателей хоть зарплата зависит от учебной нагрузки, а мы вкалываем, как на галерах, с утра до вечера за сто рублей. А еще за пятьдесят нужно работать и писать отчеты по НИР. Короче, ищу работу…