Евгений Гришковец - Дарвин

Как же я всё-таки выбрал то образование, которое, в итоге, получил, и другого у меня нет? Я помню процесс выбора и помню все возможные варианты. Весело об этом вспоминать. Очень весело.

Бабушка с дедушкой, по отцу, были у меня биологами. А если точнее, ихтиологами. Когда-то давно, сразу после войны, они закончили томский университет, биолого-почвенный факультет. Специализировались они в области ихтиологии. Ихтиологи, кто не знает, изучают рыб. Научной карьеры они не сделали. Дед был сильно изранен во время войны. К началу той самой войны он закончил три курса университета. Как только война началась, он ушёл на фронт. Воевал два года, был весь искалечен, долго лежал по госпиталям, вернулся в конце войны в свой Томский университет, там на своём новом курсе встретил бабушку, вместе с ней университет закончил и прожил с ней всю жизнь. Сразу по окончании учёбы у них была научная деятельность.

Я помню их рассказы про Каспий, про научно-исследовательское судно. Про изучение рыб, приключения, про то, что у них тогда чёрной икры было больше, чем хлеба, и этой икры они наелись на всю жизнь. Потом родился отец. А потом они всю жизнь проработали в школе. В обычной средней школе. Точнее, в нескольких школах. Дед даже был директором школы, какое-то время. Рано вышел на пенсию. Военные раны и контузии трудно соседствовали в нём с его взрывным характером и работой в школе. А бабушка проучительствовала очень долго.

Меня бабушка часто приводила в школу, когда мне было четыре-пять лет. Я помню кабинет биологии и его закулисье. Там было много скелетов разных мелких животных, анатомические схемы человека, разные лягушки и змеи в банках со спиртом и прочее. Помню школьную теплицу, которая содержалась в идеальном порядке. Помню клумбу и цветы перед входом в школу. Бабушка любила заниматься цветами и много лет подряд занимала первое место по городу в конкурсе школьных клумб.

Сызмальства мне давали листать большие тома «Жизнь животных», где было много картинок и фотографий. Больше всего мне нравился том с насекомыми.

Как сейчас помню, притащу я найденного во дворе и быстро замученного детской заботой полудохлого жука, червяка или бабочку домой, и все умильно охают:

— Вот! Наша порода! В нас пойдет! — гордо говорил дед. — Будешь биологом? Будешь жучков изучать?

Я, наверное, кивал или давал утвердительный ответ.

— Да! Будешь ты у нас энтомологом! — громко заявлял дед всем. — А орнитологом не надо становиться. Я птиц терпеть не могу.

Я часто удивлял родительских знакомых тем, что в неполные три года не мог отчётливо сказать слова «грузовик» или «кораблик», но слова «энтомолог» или «орнитолог» говорил чётко.

Отец веселил друзей:

— Женя, кем ты у нас будешь? — спрашивал он меня трёхлетнего.

— Энтомологом! — громко орал я, и все смеялись.

— А кем не будешь?

— Орнитологом! — я радостно вопил.

Это был маленький семейный аттракцион.

Так что, одно направление выбора будущей моей профессии и жизни было намечено рано.

Много наших родственников были медиками. Врачами. Тоже хороший вариант и пример для подражания.

— Становись, племянник, доктором! Все будут уважать! Сестрички в беленьких халатах. Чаёк принесут, душу согреют, — говорил мне мой любимый дядя Игорь.

Дядя Игорь был известным в городе хирургом онкологом. Ещё он преподавал в медицинском институте. Он всегда шутил, мог больше других выпить, и у него был такой голос, от которого становилось спокойно-спокойно и хорошо.

Мама, когда я ещё не учился в школе, работала после окончания института инженером на заводе. А отец писал диссертацию, а потом её защищал. Но я помню родителей ещё студентами. Это смутные воспоминания и, в основном, ночные. Помню, если просыпался ночью, я видел, как мама что-то чертит, а отец чего-то пишет.

Мама очень много чертила. Чертежи были такие красивые, а её готовальня со всеми этими циркулями, рейсфедерами и прочими блестящими штуками была такая притягательная, что меня так и тянуло ко всему этому. Конечно, меня отлавливали и не пускали к чертежам. Но пару я точно всё же испортил и какие-то циркули сломал или потерял.

— Его явно тянет к точным наукам, — очень серьёзно говорила мама отцу.

В школе сразу стало ясно, что меня к точным наукам не тянет. Я учился очень и очень средне. Радовал родителей хорошими оценками редко, а главное, не чувствовал азарта эти оценки получать.

Мама говорила мне, что если я продолжу так учиться, то стану дворником. Иногда мне обещали, что я стану грузчиком. Это случалось, когда мы шли, к примеру, мимо овощного магазина, а рядом с этим магазином таскал ящики какой-нибудь скрюченный и несчастный мужичок в синем грязном халате.