Евгений Гришковец - Дарвин

Я хохотнул, и стоящий перед нами Дарвин тут же нашёл мои глаза и едва заметно улыбнулся мне.

— Вы, как я понимаю, интересуетесь тем, как поступить к нам на филологический факультет, и чем, если поступите, мы будем здесь заниматься. А если вы нашли время и пришли сюда, то ваше любопытство совсем не праздное. Это уже само по себе вызывает уважение. Чем же мы будем заниматься с вами на филологическом факультете?

Голос его уже стал заметно громче, но звучал ровно, серьёзно, и его хотелось слушать. На последних словах он повернулся к нам в профиль и пошёл медленно к окну, продолжая говорить. Весь он был ни худой, ни толстый. Он был, скорее, весь какой-то упругий и, наверное, сильный и здоровый. Одежда сидела на нём, как надо. Жесты его были скупые, плавные, но выразительные.

— Чем же мы будем заниматься? Что мы с вами будем делать пять лет вашей учёбы и нашего преподавания? Знаете, это не так уж легко сказать, — тут он дошёл до окна, развернулся и пошёл в обратном направлении, обращаясь к нам и рассуждая сам с собой. (Так он и будет ходить). — Чем будем заниматься? … Книжки будем читать! Мы будем много читать книг. Вот вы поступите, и мы с первого курса начнём читать книги. Это я говорю, как доцент кафедры теории литературы. Преподаватели других кафедр сказали бы вам что-нибудь другое. А я скажу очень просто. Будем читать! Читать, читать и читать. Но очень много! Представляете, сколько книжек с античных времён и по сегодняшний день написали люди?! Очень много. Вот мы и будем их читать. Не все, конечно! Но, в основном, самые лучшие. Мы будем здесь делать это каждый день. И будем делать это не просто так, а профессионально. Мы будем с вами такими профессиональными читателями. Профессиональными! А это значит, что мы читать будем очень много, — тут он сделал паузу, задумался, остановился на несколько секунд и продолжил движение. — А ещё мы будем обсуждать прочитанное. То есть, прочитаем какую-то книжку и обсудим её. Будем читать и обсуждать. Будем пытаться понять и разобраться, что написано в книжке, зачем её писатель написал, как он её написал, кто такой этот писатель и что такое эта книжка, — он остановился по середине зала, снова повернулся к нам. — Знаете? А мы больше ничего другого делать не будем. Будем читать и читать, читать и читать! Даже не знаю, что ещё добавить. Я, простите, не подготовился к нашей встрече… Может быть, у вас есть ко мне вопросы?

Мы молчали.

— Ой! — сказал он. — А я вас не напугал? Не бойтесь! Это же хорошее занятие — читать книги. Это прекрасно! А главное, интересно и нетрудно. Правда, мы будем очень много читать и очень внимательно. Но если вы сюда пришли, то вы, наверное, любите это занятие? Потому, что если вы не любите читать книги, то поступать на филологический факультет не стоит. Потому что мы будем много читать. Вот я уже давно читаю книги, и чем больше их читаю, тем больше мне это нравится. Это хорошее занятие. Это не мешает быть нормальным, интересным и полноценным человеком. Наоборот! … Так может быть есть вопросы?

Он, улыбаясь, немного беспомощно ждал вопроса.

— А на журналистов у вас учат? — раздался молодой мужской голос.

Это был не мой голос, а, стало быть, это был голос того парня в солнцезащитных очках.

— На журналистов? — переспросил Дарвин. — Нет. На журналистов у нас не учат.

Повисла пауза. (Надо сказать, что тогда в Кемеровском госуниверситете, действительно, не было отделения журналистики, как и факультета психологии, социального, спортивного и других. Теперь есть.)

— Даже не знаю, что тут сказать, — продолжил Дарвин. — Журналистику здесь не изучают. Здесь изучают фундаментальные науки. А науки «журналистика» я не знаю. Наука ли это? Боюсь, мы ничем Вам полезны быть не сможем. Вам надо поинтересоваться вашим вопросом в другом месте и, скорее всего, в другом городе. Журналистика? … — он задумался. — Мне горько вам это говорить, мужчины у нас в дефиците, но, скорее всего, вам не стоит к нам поступать. Мы тут книжки читать будем, а журналисты же сами пишут. Вам нужно туда, где учат писать. А мы тут читаем. Вам это ещё и помешать может.

— Как это? — раздался тот же голос, но с вызовом.

— Да, может помешать, — медленно ответил Дарвин. — Вот станете Вы тут с нами читать книги, да и засомневаетесь, а надо ли писать самому. А журналисты сомневаться не должны. Им это вредно. Извините.

— Понятно, — раздалось из дальнего угла.

— Вы поняли? Я рад! — Дарвин улыбнулся и почему-то нашёл мои глаза, я покраснел моментально. — Вы очень быстро всё понимаете! Вам точно надо поискать в другом месте. Ещё вопросы……