Виктор Зорза - Путь к смерти. Жить до конца

Джейн сказала: ничего, попробуй. Энн продела руки под мышки Джейн и подтянула ее вверх. Обе посмеивались над своей неловкостью. Какое мягкое тело, думала Энн, и вялое. Ни костей, ни мускулов, ни сил.

— Тебе неприятно меня трогать? — спросила Джейн. — Есть люди, которых смущает голое тело.

— Нет, конечно, нет.

— Ты знаешь, что самое лучшее в этом хосписе? То, что персонал не злится из-за пустяков. Они со мной обращаются как с человеком все время, а не по настроению.

Глядя на Джейн, Энн подумала, какой она кажется сейчас девственной и чистой. Возвышенное выражение лица. Говорит о смерти так, словно она ей рада, а не просто хочет избавиться от боли. Так же легко они говорили и о других вещах.

— А много птичек прилетает сюда? — спросила Энн, увидев через окно кормушку.

— Эта кормушка уже была, когда меня привезли. Арлок положил птичкам еду. По-моему, ее придвинули поближе, но я все равно плохо вижу.

— Вот сейчас птичка прилетела. По-моему, зеленушка.

— А мама говорит, что она не подпускает других птиц к корму.

Джейн откинулась на подушку, внимание ее стало угасать. Видно, она устала, подумала Энн и удалилась. Она решила рассказать о Джейн ребятам класса, в котором та когда-то преподавала. И попробовать передать им, как мужественно ждет смерть их учительница.

Пока Энн сидела у Джейн, Розмари смогла ненадолго отлучиться из хосписа. Сью, ее давняя подруга, живущая поблизости, пригласила ее на прогулку. Был яркий солнечный июньский день. Розмари нарвала маков, думая о том, как любила Джейн их глубокий красный цвет. Ломая стебли, она ощущала их едкий запах и думала: теперь, когда зрение Джейн стало слабеть, это будет для нее еще одним ощущением. Этот запах оживит в ней воспоминания о пейзажах, звуках и скрасит то время на земле, которое ей еще осталось.

Сью и Розмари вместе выбирали растения с сильным запахом, но не обязательно сладким. Джейн и сама никогда не была «сладкой», она любила необычные, терпкие запахи, такие, как у одуванчика. Правда, цветущих одуванчиков уже не было, но стеблей с листьями было вдоволь. Трава «роберт» тоже росла рядом, удивляя запахом семян, очень сильным в таком, казалось бы, слабом и скромном растении. Женщины собирали и те растения и цветы, названия которых они не знали. Они срывали какую-то травку, нюхали ее и только потом добавляли к букету. Даже растения с неприятным запахом, как у цветка под названием «собачья ромашка», они собирали тоже. Цветы клевера, например, сладкие и слегка пыльные, напомнят Джейн самый типичный запах летнего дня.

Они принесли Джейн этот «букет ароматов» и подносили по очереди к ее носу каждый цветок и листок. Она вдыхала глубоко, с закрытыми глазами, пыталась угадать название, и улыбка озаряла ее лицо.

Ближе к вечеру Сью пришла снова, на этот раз с веткой апельсинового дерева. Комнату наполнил пьянящий аромат. И еще принесла пучок разных трав. Протягивая их Джейн, Сью растирала каждую травинку между пальцами. Когда-то Джейн пользовалась этими травками, когда готовила еду. Кое-что росло и у нее в саду. Теперь она вдыхала запахи медленно, глубоко, не сразу переходя к следующему растению. Она их узнавала: это были чабрец, душица, бергамот, полынь, розмарин, мята… С каждым растением связаны свои воспоминания. Вдыхая их запах, Джейн словно прощалась со старыми друзьями, которых знала в другие, счастливые времена.

Виктор злился при мысли о том, что через два дня Ричард отправится к себе в Бостон. Сестра его, можно сказать, лежит на смертном одре, а ему не терпится уехать. Он не сказал этого сыну прямо, потому что понимал, что сейчас нужно избегать семейных ссор, но пытался поделиться с ним своими тревогами.

Ричард был непоколебим. Он считал, что цель его приезда достигнута: в этом хосписе за сестрой хороший уход. Он предотвратил опасность того, что мать возьмется смотреть за Джейн и сама в конце концов сляжет. Он помог отцу и дочери сгладить свои старые разногласия; они заговорили о них открыто и сейчас мирно их обсуждают. А главное — Джейн понимает свое положение. Кончился заговор молчания. Теперь она принимает неизбежность смерти со спокойствием, в которое раньше бы никто не поверил.

Логика Ричарда казалась несокрушимой, и Виктор стал взывать к чувствам сына. Да, говорил он, Джейн уже принимает мысль о смерти, но ведь такое настроение может измениться. А что, если она опять перестанет с ними разговаривать и понадобится помощь брата? Это была угроза, почти шантаж. Но Ричард был уверен, что этого не произойдет. В откровенной атмосфере, царящей в хосписе, нет места лжи и обману. А правда поможет Джейн сохранить покой ее души.