От двух женщин, стоявших за моей спиной в легких шелковых платьях, вдруг резко дунуло сладкими духами.
* * *
Затем мы все зашли в кабинет Хозяина. Старый краб, ушлый и умный Хозяин выбрал время уехать в командировку. За его столом стоял судья, расправляя мантию. Рядом присела протоколистка. По обе стороны стола для посетителей, приставленного к столу Хозяина так, что получалась буква «Т», сели с одной стороны прокурор, а с другой — два моих адвоката. Представители администрации уселись за еще один стол, помещавшийся ближе ко входу: несколько офицеров спинами к окнам. Журналисты уселись вдоль стены за спинами адвокатов и дальше до самой входной двери. Телекамеры остались в коридоре, их допустят на чтение приговора.
Меня поставили боком к представителям администрации, лицом к судье. Хотели дать стул, но я отказался. Встал там в убогой своей лагерной одежке, куртец с горизонтальной полосой, узкий в плечах, и хэбэшные брюки.
И началось. Мои адвокаты мотивировали необходимость условно-досрочного освобождения тем, что осужденный на четыре года лишения свободы за организацию незаконного приобретения оружия Савенко отсидел уже более двух лет. Кроме того, сказали они, заключенный уже не молод, ему перевалило за 60 лет, у него престарелые родители, которые нуждаются в помощи. Далее Беляк и Мишин зашелестели бумагами, оглашая их и передавая судье. Бумаги были от депутатов Государственной Думы, поручительства. Были характеристики от PEN-центра, а судья огласил полученное им письмо от советника президента по вопросам помилования Приставкина. После чего Беляк и Мишин добавили ходатайства от издательств AD MARGINEM и «Ультра-Культура» и еще ходатайства депутатов. Всего от депутатов получилось семь ходатайств. В том числе от Жириновского, Шандыбина, Алксниса.
Слышно было, как летают мухи. А я вспомнил слова старинной блатной песни, я горланил их в детстве. Там говорится о приговоре, что, когда судья должен был огласить его, стало все пронзительно тихо, «видно было, занавес качался, слышно было, муха пролетит». Свой приговор в холодном апреле в зале Саратовского областного суда я слушал, занимаясь наблюдениями за кистями рук Беляка. А вот во второй приговор, по УДО, я чувствовал себя неуютнее под перекрестными взглядами журналистов. Я старался не двигать лицом, выглядеть невозмутимым.
Представитель администрации колонии — майор — встал и сказал, что они не возражают против досрочного освобождения Савенко. И замолчал. Потому что далее ему следовало сообщить, что характеристику они мне не могут дать, так как недостаточное время наблюдали меня. Прокурор, язвительный тип по фамилии Шип, хмыкнул.
Судья перешел к допросу осужденного Савенко. Я ответил на все их вопросы, и судьи, и прокурора, включая и проклятый вопрос о непризнании мной вины. Я так иезуитски и сказал, как задумал: «Я согласился с присужденным мне наказанием и не обжаловал его в суде». Прокурор Шип попытался пробить мою броню, наскакивая на меня и так, и эдак. Я упорно повторял ту же формулировку.
Начались прения. Главным было выступление прокурора. Шип в голубом мундире не жалел меня. Он сказал: «Я руководствуюсь законом. Да, Савенко не был на свободе более двух лет. Но он в течение этого времени и не отбывал наказания в колонии, как было определено приговором. В учреждении номер тринадцать он лишь несколько месяцев. Остальное время содержался в тюрьме Лефортово и Саратовском областном СИЗО-1. Разница между изолятором и колонией есть. Условия разные, методы воспитательного воздействия. Это во-первых. А во-вторых, Савенко не признал себя виновным и не раскаялся. А это необходимо при условном освобождении. Если человек не раскаялся, то он вновь может совершить преступление. Зачем же его тогда выпускать? Ведь колония — это не только наказание. Это система воспитания. Выйдя оттуда, человек должен вести законопослушный образ жизни. Савенко же не прошел этой системы… Интересно, что в учреждении №13 он не получил ни выговоров, ни поощрений. Администрация не может как-то определенно охарактеризовать личность заключенного. Тем не менее руководство учреждения не против досрочного освобождения Савенко, хотя и не ходатайствует о нем… Я прошу суд в условно-досрочном освобождении Савенко отказать».
Наступила тишина. Опять стали слышны летающие мухи. Судья объявил перерыв на 30 минут до вынесения приговора. Я вышел в коридор, и все обходили меня как чумного, а те, кто не обходил, смотрели на меня с сочувствием.
Читать дальше