Том Шарп - Оскорбление нравственности

Полицейские расцепились, и коммандант вернулся в машину.

— Что здесь происходит, черт побери? — пробор мотал он себе под нос.

Сидевший на переднем сиденье констебль Элс в душе ликовал. С того времени, когда ему последний раз довелось быть в Пьембурге, он заметил в городе кое-какие перемены, и теперь ему все больше нравилась перспектива возвращения в ряды южноафриканской полиции.

Когда они наконец добрались до полицейского управления, коммандант пребывал уже в неподдельном бешенстве.

— Исполняющего обязанности комманданта ко мне, — рявкнул он на дежурного сержанта и раздраженно прошел наверх, недоумевая: то ли у него разыгралось воображение, то ли на лице дежурного и вправду промелькнуло выражение дикой злобы. Дисциплина в полиции сильно упала; это первое впечатление комманданта подтвердилось, стоило ему только войти в собственный кабинет. В окнах не было ни одного уцелевшего стекла, по всей комнате летал пепел из камина. Коммандант остановился как вкопанный, пораженный беспорядком. В дверь постучали, и вошел сержант Брейтенбах.

— Объясните мне, черт побери, что здесь у вас про исходит? — обрушился коммандант на вошедшего. Он, однако, успел с облегчением заметить, что по крайней мере в сержанте нет видимых признаков гомосексуализма.

— Видите ли, сэр… — начал было сержант, но коммандант перебил его.

— Я уезжаю всего на несколько дней, и что же я вижу по возвращении? — заорал он так, что дежурный на первом этаже вздрогнул от испуга, а на улице от неожиданности остановились несколько прохожих. Саботаж. Бомбы. Взрывающиеся страусы. Вы во всем этом хоть что-нибудь понимаете? — Сержант Брейтенбах кивнул. — Хотелось бы верить! Стоило мне только уехать в отпуск, и здесь у вас сразу же разгул терроризма! Мосты на дорогах взлетают в воздух. Телефон не работает. Констебли патрулируют, взявшись за руки. А во что превратился мой кабинет?!

— Это все страусы, сэр, — вставил сержант. Коммандант Ван Хеерден плюхнулся в кресло и обхватил голову руками. — О Боже! От всего этого можно с ума сойти!

— Так и случилось, сэр, — расстроенно произнес сержант.

— Что случилось?

— Он сошел с ума, сэр. Лейтенант Веркрамп, сэр.

Упоминание о Веркрампе вывело комманданта из состояния глубокой и трагической задумчивости.

— Веркрамп! — снова зашумел он. — Ну погодите, я еще доберусь до этой скотины! Четвертую негодяя! Где он?!

В Форт-Рэйпире, сэр. Он свихнулся.

До комманданта не сразу дошел полный смысл этих слов.

— Вы хотите сказать…

— У него мания величия, сэр. Он считает себя Богом.

Коммандант не поверил своим ушам. Считать себя Богом после того, как натворил подобный хаос — нет, это было непостижимо.

— Так значит, Веркрамп считает себя Богом? — задумчиво произнес коммандант.

Сержант Брейтенбах немного помолчал, а потом поделился своими соображениями на этот счет.

— Мне кажется, с этого-то все и началось, — сказал сержант. — Он хотел показать, на что он способен.

— Да уж, показал, дальше некуда, — с трудом выдавил коммандант, оглядывая в очередной раз кабинет.

— Он чокнулся на идее греха, сэр. Он хотел, чтобы полицейские не спали больше с черными бабами. Ну, вы знаете…

— Знаю.

— Так вот, он начал с того, что стал лечить их электрошоком. Показывать им фотографии голых черных баб и…

Коммандант Ван Хеерден остановил сержанта.

— Не продолжай, — сказал он. — Не могу этого слушать.

Он встал с кресла, подошел к письменному столу, открыл один из ящиков и достал бутылку бренди, которую хранил на всякий случай. Налив себе стакан и выпив, он снова взглянул на сержанта.

— Ну, а теперь начинай с самого начала и рассказывай, что тут вытворял Веркрамп. — Выслушав рассказ сержанта, коммандант грустно покачал головой.

— Значит, его лечение не дало эффекта? — спросил он.

— Я бы так не сказал, сэр. Оно не дало того эффекта, который хотели получить. Я хочу сказать, что сейчас невозможно заставить полицейского переспать с черной. Мы пытались это сделать, но они приходят просто в невменяемое состояние.

— Вы пытались заставить полицейских переспать с черными? — переспросил коммандант, живо представив себе, как ему придется оправдываться в суде и объяснять, почему его подчиненным вменялись в служебные обязанности половые сношения с чернокожими женщинами.

Сержант Брейтенбах утвердительно кивнул.

— Но у нас ничего не получилось, — сказал он. — Гарантирую, что ни один из этих двухсот десяти ни когда больше не ляжет с черной.