Андрей Столяров: После жизни

Чудовищная произошла пертурбация. У родителей было на книжке отложено семь или восемь тысяч рублей, скопленных так, наверное, лет за тридцать работы в геологических экспедициях. Считали себя вполне обеспеченными людьми. На восемь тысяч в советское время можно было купить машину. И вдруг сразу – копейки. Что – восемь тысяч теперь? На восемь тысяч теперь можно было прожить ну – две недели. Вышли из употребления монеты. В карманную мелочь превратились синие сторублевки, похожие на фантики от дешевых конфет.

А знаменитая эпопея с ваучерами? Сколько было волнений, сколько надежд, сколько разных советов – куда лучше их вкладывать. Чубайс, он в те дни только-только перебрался из Петербурга в Москву, утверждал, что скоро на каждый ваучер можно будет купить две машины. Сейчас даже вспоминать смешно. Сродни известному заявлению президента, который, кажется, месяца через три после отпуска цен вдруг брякнул на всю страну, что где-то за Уралом банка сметаны стала стоить дешевле. Господствовала тогда в умах такая иллюзия: предоставить все рынку, цены, конечно, взлетят, как же иначе, но немедленно возникнет конкуренция производителей и собьет их чуть ли не до прежнего уровня. Так, кстати, иллюзией и осталось. Одно из тех прекраснодушных мечтаний, которые в реальности не осуществляются. Наконец после долгих сомнений вложили их в некий фонд, то ли «Генеральный», то ли в «Державный», – это их тех, что начали произрастать вокруг, как грибы. Мариша, впрочем как и Басков, была прельщена названием. «Державный» – это звучит! Ну и все. Никаких, разумеется, дивидендов. Никаких машин. Никаких процентов на капитал. Фонд потом куда-то исчез. У Мариши до сих пор хранятся где-то бумаги, удостоверяющие вложение.

Бог с ними, с ваучерами! Бог с ними, с деньгами, которые таяли, будто снег, брошенный на сковородку. Жить можно было и совсем без денег. Там выпьешь чая с каким-нибудь бутербродом, здесь перехватишь промасленный до отвращения, коричневый, жареный пирожок с капустой. От капусты иногда просто – разило. Ну и ладно. Главное все-таки было – головокружительный воздух свободы. Раньше как? Школа – институт – работа по специальности. Шаг влево, шаг вправо – распахивается пугающая неизвестность. Даже непонятно, куда этот шаг делать. А тут одних только новых терминов появляется по четыре штуки в неделю. Что такое «многоуровневый маркетинг»? А «социализация психики»? А «гендерные маргиналы». В общем, «дилер брокеру лизингом бартер не выклюет». Институт с его колбочками и мензурками провалился куда-то в трясину. В самом деле, что там у него было? Наполовину сделанная (и написанная) диссертация по токсикологии? Нормирование предельно допустимых концентраций ядовитых веществ? Ну, защитил бы, наверное, года через полтора, ну, еще через пару лет, наверное, стал бы старшим научным сотрудником. И ради этого? Когда вокруг тебя – жизнь? Выяснилось внезапно, что Лена Бергер тишком-тишком организовал нечто вроде газеты. Даже какими-то загадочными путями выбил для нее помещение на Четвертой линии: первый этаж, ржавые перевитые решетки на окнах, бывшая коммуналка, где выцветшие обои пучились устрашающими пузырями; начали было отдирать в одном месте – обнаружились на штукатурке газеты времен русско-японской войны: сообщения из штаба Главнокомандующего Куропаткина. Поначалу Мулярчик, кажется, носился с мыслью, что надо бы их очень осторожно отклеить. Какую в результате можно собрать коллекцию! Так и бросили. Ни на что в те сумасшедшие месяцы не хватало времени. Позже, наверное, уже лет через восемь, Басков совершенно случайно проходил по этим местам; охваченный ностальгией свернул на Четвертую линию: ворота из узорчатого чугуна, наборный замок, приплюснутая к стене коробочка телекамеры. А во дворе, уже не булыжном, конечно, но аккуратно заасфальтированном, опустив глазастые рыла, дремлют три или четыре явно не дешевых машины. Понятно, что поселились «новые русские». Этот кусочек жизни, где спорили, кричали, работали, любили, надеялись, закопан теперь надежнее, чем эпоха русско-японских сражений.

Кто бы мог тогда предвидеть нечто подобное? А кто бы мог три-четыре года назад хотя бы предположить, что в России, которая тогда и Россией-то еще не была, вместо одышливого монстра КПСС возникнет реальная система многопартийности? Посмотрели бы как на сумасшедшего. А теперь – «Трудовая Россия», «Демократическая Россия», «Демсоюз», КПРФ, РКП, «Свободные демократы». Черт ногу сломит в программах. И ко всему – карикатурный лидер ЛДПР, намеревающийся омыть сапоги в водах Индийского океана. Еще император Павел задумывал этот поход. Лидер меж тем собирает ревущие толпы на стадионах. Вам это ничего такого не напоминает? Гитлер, пока его движение не обрело силу, тоже многим казался карикатурным…