Андрей Столяров - Личная терапия

Правда, тут мне помогает одно обстоятельство. Благодаря идее «конвейера», у меня теперь есть сюжет книги, четко структурированной в последовательные, связанные между собой разделы. Это задает логику распределения материала, и я группирую его сейчас именно по такому принципу.

И все равно, работы – воз и маленькая тележка. Каждую статью, выписку, отрывок, собственную заметку надо еще прочесть, вникнуть в смысл, сообразить, чему это соответствует лучше всего. Это не всегда удается с первого взгляда, и я по несколько раз перекладываю один и тот же материал, прежде чем понимаю, что вот теперь он на месте. Кроме того, в большинстве случаев вовсе не обязательно хранить данный материал полностью. Иногда от него достаточно оставить только страницу, абзац, строчку, может быть – два-три слова, передающих самую суть. Тогда я набираю эту страницу или абзац на компьютере, заношу в соответствующий раздел и строго аттрибутирую. То есть, указываю название, фамилию автора, год издания, если требуется – номера страниц, и все другие необходимые данные. Это, пожалуй, самая муторная часть работы: аккуратно, по много раз проверяя, набирать, в основном на английском, разные технические подробности. Однако я заставляю себя это делать. Если сразу же, как полагается, по всем правилам, не зафиксировать их, трудностей потом будет гораздо больше. Я уже неоднократно попадал в ситуации, когда надо по ходу дела сослаться на то или иное «базовое» высказывание, просто нельзя без этого, смысловой пробел, а откуда оно взялось, не имеешь ни малейшего представления. А если даже случайно и помнишь автора, которому оно вроде бы принадлежит, то просматривать книгу в шестьсот страниц, чтобы проверить, труд совершенно немыслимый. Тем более, что терпения у меня на это, как правило не хватает. Нет уж, действительно, лучше сразу сделать все как положено. Десять минут, потраченные сейчас, сэкономят в дальнейшем два или три часа. Это уж точно. Усвоено на собственном опыте.

Так продолжается следующие четыре дня. Я читаю материалы, вникаю в суть, классифицирую их, сокращаю, аттрибутирую. Работа захватывает меня целиком. Просыпаюсь я без четверти семь, быстро пью кофе и сразу же принимаюсь за дело. Причем, это – не чисто механические операции, как может представиться человеку непосвященному. Даже в тех материалах, которые я, казалось бы, отлично знаю, то и дело обнаруживается нечто новое. Я обнаруживаю, например, что депрессия – явление не только индивидуальное, но и в известной мере статистически устойчивое. Диагностируется она, как правило, по количеству самоубийств (данный показатель считается в социологии наиболее репрезентативным), и если распределить имеющиеся наблюдения в широтно-долготном диапазоне, то выясняется, что в определенных регионах страны при тех же возрастных, социальных, профессиональных и иных характеристиках населения есть статистически значимая разница в количестве суицидов: на юго-востоке их всегда значительно меньше, чем на северо-западе. Автор не приводит никакого объяснения этого факта. Однако мне лично кажется, что здесь – та же самая разница цивилизационных менталитетов. Восточные цивилизация пытаются гармонизировать человека с миром, рождая некую целостность, в то время, как западные цивилизации, европейская и американская, все время выводят человека за пределы гармонии. Это как раз и есть оборотная сторона прогресса. А дисгармоничность человека и мира, которая все усиливается, неприемлемость сущего, вечная недостижимость «состояния счастья» – в западной культуре оно подменяется удовлетворенностью – как раз и порождает депрессию. Мне приходит в голову, что любопытно было бы совместить восточную мистику и западную регламентированность, культ традиции, то есть опору на прошлое, и непрерывное обновление текущей реальности. Правда, пока непонятно, как именно это можно сделать, но во всяком случае я фиксирую данную смысловую тезу на будущее.

Я также нахожу в папках сразу несколько материалов, где говорится о том, что современная школа утратила одну из своих важнейших функций. Она перестала социализировать ученика. Задача школы ведь не просто воспроизведение в следующем поколении неких фундаментальных знаний, но и «вписывание» подростка в то общество, где ему предстоит дальше существовать. Так вот авторы этих материалов считают, что с развитием новых средств массовой коммуникации данная функция школы вообще отмирает. Радио, телевидение, бумажная пресса, реклама теперь социализируют человека гораздо быстрее, чем школа. В результате подросток взрослеет с опережением на несколько лет, и именно это является двигателем нынешней акселерации. На мой взгляд, чрезвычайно интересное замечание. Оно хорошо согласуется с теорией Авенира о «биологическом механизме» депрессии. Тут прямо-таки напрашиваются всякие любопытные параллели, и я отчеркиваю этот материал, чтобы обязательно обсудить его позже.