Моника Талмер - Мириал. В моём мире я буду Богом

Том и Дик остановились на пороге с торжественным видом, готовя какое-то важное сообщение. Я нутром почувствовал что-то недоброе. Мне всегда нравился Дик, единственный из всей нашей труппы, у кого никогда не возникало желания самоутвердиться за счёт кого-то другого. Он был всегда в хорошем настроении, всегда покладист и дружелюбен, но вместе с тем никогда никому не позволял себя использовать.

Все пришли в себя и зааплодировали. Дик картинно поклонился и достал из портфеля бутылку коньяка и пачку сигарет. Все ахнули.

— Внимание!-Возвестил Том.-У нас появилась одна хорошая новость, и её вам сообщу я. Дик будет сниматься в кино, его уже утвердили на роль.

— На какую? Где? Как? Кто режиссёр?-Посыпались вопросы.

— Рабочее название «Невинная игра», -скромно сообщил Дик -Снимает Рекс Гейран на «Эльдорадо».

Дик долго рассказывал о пробах, о киностудии, о Гейране. Все слушали, разинув рты, и хлестали дорогущий «Хеннеси».

— Один раз я даже видел Мерс Сейлор, -заявил Дик.-Она приезжала к Рексу на студию по делам. Ничего особенного, кстати, довольно посредственная девица.

У меня внутри от напряжения разъедало все внутренности. Рекс Гейран, Мерс Сейлор, и Дик! Дик, а не я!!! Господи, что же это?!

— Роль элементарная, между прочим. Даже не представляю, почему пришёлся по вкусу Гейрану именно я, -продолжал Дик.-Ну что нужно альфонсу? Шарм, обаяние, внешность. Любой смазливый парень смог бы изобразить такую ерунду. Как наш Гэл, например. Будь на пробах он, я уверен, остальным бы нечего было и браться.

— Гэл проворонил свой шанс, -заметила Робин.-Он считает, что всё случится само собой, и что-либо делать для этого необязательно.

Я был уже не в состоянии реагировать на такие мелкие шпильки. Я был уничтожен, и все мои надежды разлетелись в пух и прах. Я стал зрителем собственного позора — самоуверенный идиот, считающий свою исключительность залогом будущих удач, сидит и наблюдает, как всё, обещанное ему, досталось кому-то другому, которого вовсе не тревожили мысли о собственной исключительности. Я больше не был пригоден даже для роли великого мученика, — скорее, для роли козла отпущения.

Дик распространялся ещё очень долго и употреблял коньяк в больших количествах. Из своего нового пахнущего настоящей кожей портфеля он извлёк ещё одну бутылку. Курил он тоже непривычно много, и скоро в тесной комнате стало нечем дышать. В его манерах не появилось ничего нового, он вёл себя так, словно он достиг чего-то на вот этом вот уровне нашей задрыпанной труппы. Ему было безумно интересно делиться со всеми подробностями о личной жизни актёров, работающих вместе с ним, он долго восхищался личностью Рекса Гейрана, разглагольствовал о трудностях, которые могут возникнуть в процессе съёмки, делился переживаниями о том, что на него возложена колоссальная ответственность, и он чувствует сильное напряжение, и всё в таком роде. Его как бы впустили в этот мир, но он чувствовал себя в нём чужаком. Гораздо уверенней он вёл себя здесь, где был героем. Наверное, именно так он видел свой триумф — в новой одежде, с дорогим коньяком, в кругу друзей, раскрывающих рот от удивления и онемевших от восхищения.

Но ведь это было только началом пути, который мог привести к настоящему успеху, а почему-то складывалось ощущение, что для Дика этот путь уже пройден. Хотя…моя критика уже не имела силы даже для меня, я уже далеко не был уверен в истинности своих суждений. Возможно, в жизни всё бывает именно так, и она выбросила меня за борт именно потому, что я этого не учёл.

— Гэл, если хочешь, мы уйдём, -шепнула Тонита.

— Очень хочу, Тони, -ответил я.

Всё это было просто невыносимо. Сегодняшний вечер стал настоящей пыткой, и хуже всего было то, что самое страшное мне ещё предстоит — с экранов кинотеатров и с первых страниц газет отныне мне будет улыбаться счастливый Дик Стоун, и кто знает, как долго всё это будет продолжаться, и что станется со мной после долгих месяцев такой пытки.

Наш ранний уход выглядел как бегство с поля боя. Я потерпел поражение и даже не пытался это скрыть. Должно быть, я выглядел таким поникшим и сбитым с толку, что на прощание никто даже не отпустил никакой колкости в мой адрес. Если бы они только знали, что и я тоже проходил пробы на эту распроклятую роль! Они бы не меня не пощадили, это совершенно точно. Должно быть, выдержать это было бы уже выше моих сил.

На улице моросил дождь, было мерзко и сыро.

— Гэл, ты простудишься, -сказала Тонита.-Идём быстрей.