Жак Шессе - Божий человек

Когда меня привели в замок, ох и обрадовался же я! Тут же вручили мне губную гармонику, чтобы я исполнил «Маленькую рать», я сыграл, им понравилось, воспитатели были очень милы, и все отправились ужинать. Затем мне показали мою комнату – на окнах не было решеток, сказали, что это свидетельство доверия ко мне. Я заснул, а назавтра пошли серьезные дела.

«Оставь гармонику при себе, в кармане, или положи на столе в трапезной, никто ее у тебя не отберет», – сказали. А я все же решил приберечь ее, потому как, играя, набираюсь сил, мне нравится и «Маленькая рать», и «Флаг», и другие вещи, которые я умею исполнять. Когда меня не одолевает слабость, я работаю, слюна у меня больше не течет – так говорит доктор, что верно, то верно: музыка благотворно на меня действует, и я вынужден держать слюну во рту, ведь когда играешь, слюни мешают.

Все утро заготавливали дрова в лесу пониже замка, напротив леса – холм, вдоль дороги – кладбище: на нем хоронят таких, как я, – теософов [1], а мы долго не живем. Но короткая жизнь, наполненная благодатью, длиннее, чем долгая жизнь без Христа, – сказал мне пастор во время передышки в лесу, когда я жевал хлеб с сыром, сидя на пне, и слюни у меня не текли, а пастор сказал так из-за близости кладбища.

– У тебя хороший аппетит, Джим, – сказал он, – а молишься ли ты перед едой и перед сном, Джим?

– Да, молюсь, а еще повторяю слова «Маленькой рати» и «Флага».

– Это мелодии, которые ты исполняешь?

– Эти и другие. Кое-что играю для себя.

– Короткая жизнь с благодатью, слышишь, Джимми, жизнь во Христе – тебе это дано. Молись. Когда ты рубишь стволы, ангелы с тобой, только ты их не видишь, зато они видят тебя и помогают тебе, Джим.

Приятно знать, что ангелы со мной и помогают мне. Потом я отправился на кухню – подсобить с полдневной трапезой: чистил картошку, а повар – такой добрый – угощал нас патокой, говорил, что патока помогает держать рот закрытым. Я получил несколько ложек и даже закашлялся, а слюни у меня не текли.

Затем мы с Марией мели сор на лестнице, ведущей в подвал, Мария была так близко от меня и сказала мне: «От тебя пахнет сладким», а потом еще лизнула мой рот своим язычком, а я запустил ей руку в трусы, там было мокро. Кончили подметать и поднялись наверх, а Мария мне и шепнула: «Можешь трогать сколько хочешь», и тут зазвонил звонок к трапезе. Мария сидела на другом конце стола вместе с нашими воспитателями и их женами и помогала подавать блюда. Когда она положила мне на тарелку мою порцию, я снова услышал ее запах и еще сильнее обрадовался. Пастор прочел молитву, и мы хорошо поели. Здесь после еды полагается отдых, не так, как в других местах, где сразу гонят на работу и надо вкалывать до изнеможения. Я поднялся в свою каморку, пришла Мария, я снова запустил руку ей под юбку, из нее текло что-то похожее на слюну, только более нежное и пахучее. И она меня потрогала, и я все выпустил ей прямо в руку. А потом она сказала: «Где твоя гармоника, ты мог бы сыграть для меня». Но я побоялся сходить за ней вниз, еще спросят, почему я не отдыхаю, поднимутся ко мне и увидят нас вместе. У меня всего лишь одна короткая жизнь. Не буду же я портить ее, теряя благодать, которая мне дана.

Несколько дней спустя в замке был прием. Целый день у нас гостили дамы и господа, разные советники и тому подобное, мы готовились, драили все, повторяли песни, заучивали небольшую речь, чтобы произнести ее хором, меня послали на кладбище – подрезать изгородь из лавра и соскабливать мох с могил. При входе табличка: КЛАДБИЩЕ ТЕОСОФОВ – почерневшая, ржавая. Я подновил буквы, помыл эмаль. Делая все это, я подумал: а ведь где-то тут уготовано местечко и для меня. Там было как раз одно пустое место, и я прилег, чтобы примериться: стало так хорошо, спокойно. Поскольку кладбище частное, твои останки не выкинут из могилы, как в других местах, по прошествии определенного времени. Вот похоронят меня здесь, и я обрету покой на более долгий срок, чем длилась моя жизнь. И так это меня обрадовало, что, сидя на своей могилке, я стал играть на гармонике. Пришли пастор и воспитатели. «Джим, Джим, чем это ты занимаешься, дружок? Грех играть на кладбище, здесь собираются с мыслями». Слава Богу, я уже справился с порученной мне работой. Когда настал парадный час, мы пели, ходили смотреть кладбище, конюшни, спортивный зал, а во второй половине дня Мария поднялась ко мне, спустила с меня штаны, и, кажется, опять что-то произошло. Из меня текло, и она подбирала это своим ртом. Затем колокол созвал всех к ужину, я стоял в трапезной и играл на гармонике, а одна дама сказала своему мужу: «Пропусти его, это Божий человек». Я вошел первым, играя «Флаг».