Павел Пепперштейн: Cвастика и Пентагон

Ей все обрадовались, девочки стали обнимать и целовать свою красавицу-подружку, хвалить ее смелое решение бросить все и ехать с ними, принесли ей поездного чая и печенья. Дали денег проводнице (у самой Юли не было с собой ни копейки) и договорились, что Юля займет место Яши, я сам Яхонт (таково было, естественно, Яшино прозвище) перейдет в соседнее купе, полупустое.

Как ни прекрасны были Маша и Катя, а Юля Волховцева была еще краше.

Она была здесь младше всех, в отличие от подруг никогда ничего не употребляла, не курила сигарет, не притрагивалась к алкоголю, почти ничего не говорила, только улыбалась, и красота ее была ясной и прозрачной, как хрустальная чаша, наполненная чистой водой. Все ее любили до умопомрачения, но знали о ней мало: ходила она по подиуму, потом бросила и живет где-то на даче с родителями… Она любила танцевать на рейвах, без нее не обходился ни один open-air, но она в танце всегда была трезвой, улыбающейся, ясной и загадочной одновременно. Называли ее Принцессой рейва.

Яша перебрался в соседнее купе и обнаружил, что там едет один-единственный пассажир – старичок с книгой. Старичок хрупкого сложения, седой и аккуратно одетый во все белое – белую рубашку, белые брюки, белые парусиновые туфли.

Даже книга, которую он читал, была бережно обернута в белую бумагу. Лицо и руки старика покрывал густой загар.

Яхонт (он ценил в себе наблюдательность) отметил, что старичок, несмотря на годы, бодр, и, возможно даже, это старый англичанин. Но тот, отложив книгу, приветливо произнес:

– Кажется, пасмурный денек намечается.

Яхонт кивнул.

– А в Крыму жарко, самое время отдыхать. Вы на курорт?

– Нет, я на Казантип еду, – сказал Яша, думая о том, что на запястье старика довольно необычный браслет, состоящий из крошечных, переливающихся свастик.

– А, это на Азове? – спросил старик.

– Нет, это другой. На Азове там место есть – Казантип. Там в недостроенной атомной станции проводился большой рейв, ну то есть большая дискотека как бы… Теперь в другом месте проходит – в селе Поповка под Евпаторией. Туда и название перешло – Казантип, туда я и еду. Там весь август – молодежные как бы… самые модные диджеи, движение типа, и все такое.

– Нуда, я слышал. Потанцевать, значит, едете?

Яхонт кивнул. Старичок снова потянулся к своей книге.

– А что это у вас это за браслет? – неожиданно спросил Яков. – Со свастиками. Вы что, фашист?

Старик глянул себе на запястье.

– Этот браслет мне подарили в Индии. Дешевая вещица. Но памятная. Я не фашист, конечно.

Это в нашей стране, и вообще на Западе, свастика ассоциируется с фашизмом, а в Индии и на Востоке в целом это знак традиционных религий – буддизма, индуизма… Впрочем, сниму-ка я его – здесь он будет понят неправильно, о чем вы меня любезно и предупредили. Спасибо за напоминание.

Видите ли, я последний год провел в Индии, только вчера прилетел, не освоился еще в родныхто краях.

Старичок снял с руки браслет и спрятал в карман.

Из другого кармана он вынул наручные часы на кожаном ремешке и надел на запястье – туда, где раньше был браслет. Часы оказались солидные, юбилейного типа, с крупным циферблатом и большой пятиконечной звездой на нем.

– Вот так. Этот символ здесь уместнее, не так ли? Советская власть, правда, ушла, но звезды остались.

Ну и хорошо, что остались. Должно же что-то всегда оставаться, – старичок улыбнулся.

«Занятный старец, с обаянием», – отметил про себя Яша и тоже улыбнулся в ответ. Загорелая тонкая длань старика снова потянулась к книге, но Яше не хотелось писать дневник или спать, хотелось еще продолжать беседу с попутчиком.

– А что вы делали в Индии, если не секрет? Да еще круглый год. Отдыхали?

– Видите ли, я собирался просто путешествовать в компании друзей. Но по ходу подвернулось неожиданное дело. Пришлось поработать. Это задержало меня там.

– Вы врач? – почему-то спросил Яхонтов и чуть было не добавил «без границ».

– Нет, я пенсионер. Но раньше работал в московском уголовном розыске следователем по особо тяжким преступлениям. В Индии, в том месте, где я находился, произошло убийство. Ситуация сложилась так, что люди, оказавшие мне гостеприимство, не могли обратиться в полицию. Меня попросили выяснить, кто и зачем убил того человека.

– Вам удалось выяснить?

– Да. Все прояснилось.

Они помолчали. Старику, видимо, хотелось читать, но он из вежливости не открывал книгу.

Яхонтов же уже боялся этой книги: он не отказался бы узнать подробнее обо всем, история вырисовывалась красивая, экзотичная… Он уже представлял, как рассказывает о попутчике ребятам.