Эдуард Лимонов - Священные монстры (портреты)

В 1980 году раскаленным летом я попал в Арль. Побывал я и в знаменитом кафе, где некогда работала возлюбленная Ван-Гога, еще одна проститутка в его жизни, и куда он принес ей в подарок свое ухо, завернутое в кусок холстины. Там я сел на террасе и думал о рыжем Голландце. О том, что черты святости в нем проявлялись вот такими вот языками адского пламени. Отрезанное ухо, ржавый пистолет, из которого он выстрелил себе в голову, и был ранен, и с окровавленной головой пошел умирать к людям. Сегодня на местах его мук, как в Вифлееме и на Голгофе, выросла целая индустрия. Арль сегодня - город паразит, как пиявка паразитирующий на памяти человека, который при жизни был для них нежелательным иностранцев. В огромных автобусах приезжают стада японцев, германцев и всяческих европейцев, жирными пальцами тычут в кафе: вот здесь... ухо... проститутке... Ван-Гог.

Желтый домик Ван-Гога, там он намеревался работать вместе с Гогеном, желтый домик сохранился на холсте: снаружи и изнутри. Простые стулья, простой быт художников. Потом они рассорились. Гоген отправился на Таити и в Понт-Двен в Бретани. Гоген в меньшей степени свят, нежели Ван-Гог. (Интересно мистическое переплетение, в звучании их имен Гоген, Ван-Гог... Что это, Гоги и Магоги по Библии, что это, на что это намек, указание?) На Таити он жил с четырнадцатилетней туземной женой, которая в соответствии с обычаями не отказывала в ласках ни чужестранцам, ни родственникам своего племени. А Гоген не очень понимал чужие добрые обычаи.

В Амстердаме организовали огромную выставку Ван-Гога к столетию со дня его смерти. Потом выставка поехала по миру. Обычно такая популяризация банализирует художника. Однако Ван-Гогу массы не повредили. В неверных цветах дешевые репродукции его работ продают по всему миру букинисты. На парижских набережных репродукции голландца колышутся на ветру рядом с портретами Че Гевары и голыми задами. Винсент не убиваем.

Интересно, что светлую землю Прованса, этот выходец с хмурого низкого берега океана превратил на своих холстах в нервную, сияющую землю обетованную. Великолепны его портреты: его доктора, Гоген, арлезианки.

Издали его письма. Из них предстает наивный, святой, озабоченный только искусством чистый идиот. В самом деле творческий замысел, с которым не справился Достоевский, природа осуществила в судьбе Ван-Гога.

Ночное кафе голландца. Сочащееся кровью - желтые лампы, бильярдное сукно, служитель морга - гарсон. Простые формы вечности. Простые формы мучительной вечности. Трудно представить более бесспорного художника, чем Ван-Гог.

До "Лолиты" он написал девять книг. Все эти девять, а среди них "Дар", "Машенька", "Защита Лужина" могут быть охарактеризованы, как обычные эмигрантские романы. Ну с прибамбасами, вроде втиснутой романом в роман истории Чернышевского, ну написанные более изощренным языком, чем эмигрантские романы, но все же эмигрантские, ни тематикой, ни мировоззрением, ни отбором героев не выбивающиеся из жизни. Случилось так что "Дар" я прочитал еще лет в 15 или 16, в эмигрантском журнале "Отечественные Записки" году в 1958. Журнал я взял почитать у Лизы Вишневской - младшей в семье Вишневских - репатриантов из Франции, поселившихся, приехав, на нашей Салтовке - окраине Харькова. Когда позднее, в начале 80-х годов, я жил в Париже, я опять увидел журнал с романом В. Сирина "Дар", и я перечитал роман. После "Лолиты" Набоков написал по-английски несколько тяжелый, условных, рыхлых романов: "Бледный огонь", "Ада", "Посмотри на арлекинов". Это романы типично профессорские, написанные умно, сложно, напичканные литературными изысками. Читать их тяжело. Временами в них присутствуют искры гениальности, но они подавлены потухшей золой. Набоков - автор одной книги, и эта книга "Лолита". Не потому, что это роман о любви мужчины к девочке, то есть испорченной, якобы, то есть клубничка, якобы. "Лолита" экстремально интересная книга потому, что это роман об отвращении к женщине. "Гейзика" - мать Лолиты с портретирована с неподдельным отвращением со всеми ее сюсюканиями, штанами, сигаретами, с ее отвратительной душной любовью взрослой вонючей самки. Лолита так подходит Гумберту, так нравится ему потому, что она не женщина еще. Первично здесь отталкивание от мясомассой туши с бретельками лифчиков, вонзившимися в тучную плоть, с брюхом нависшим над трусами, отвратительной от бритых толстых ног до жирной волосатой макушки. А лица! Умащенные мерзкими кремами лица, о эти лица булочниц!