Вирджиния Клео Эндрюс - Лепестки на ветру

Его слова взволновали меня, я медленно повернула голову и долго смотрела на его профиль. Он был так красив в мерцающем свете елочных лампочек. На его волосы падали отблески всех цветов радуги, а когда он повернул голову и заглянул мне в глаза, в них тоже отражались елочные огни.

– Ты божественно красив, – сдавленным голосом сказала я. – В твоих глазах я вижу леденцы… или бриллианты английской короны…

– Все это я вижу в твоих глазах, Кэти. Ты так прелестна в этой белой ночной рубашке. Мне нравится, когда ты в белой ночной рубашке с голубыми шелковыми лентами. Мне нравится, когда твои волосы веером разбросаны по ковру и ты кладешь на них щеку, как на шелковую подушку.

Он подвинулся ближе, так что его голова тоже легла на мои волосы. Еще ближе, коснулся лбом моего лба, я ощутила на лице его теплое дыхание. Я отодвинулась, закинув голову назад и выгнув шею. Я словно бы не чувствовала, что его теплые губы целуют впадинку у горла, дыхание прервалось. Бесконечно длинное мгновение я ждала, когда же он отодвинется, и сама хотела отодвинуться, но почему-то не могла. На меня вдруг снизошел такой мир, такой покой, плоть моя затрепетала в сладком предвкушении.

– Больше не целуй меня, – прошептала я, теснее прижимаясь к нему и удерживая его голову у горла.

– Я люблю тебя, – задохнулся он. – Кроме тебя, у меня никого никогда не будет. Когда я стану стариком, я вспомню эту ночь с тобой под елкой и как ты была добра, позволив мне держать тебя вот так.

– Крис, а тебе обязательно надо уезжать учиться на врача? Ты не можешь остаться здесь и придумать что-нибудь еще?

Он поднял голову и заглянул мне в глаза:

– Кэти, как ты можешь спрашивать? Я мечтал об этом всю свою жизнь, а ты…

Я снова всхлипнула. Я не хотела, чтобы он уезжал! Я стала щекотать его лицо своими локонами, вдруг он вскрикнул и поцеловал меня в губы. Легким таким поцелуем, но, испуганная, я отпрянула, пока он не перерос во что-то большое. Крис начал говорить сумасшедшие, дикие вещи, что-то о том, как я похожа на ангела.

– Кэти, посмотри на меня! Не отворачивайся и не притворяйся, будто не понимаешь, что я делаю, что я говорю! Посмотри, как ты меня мучаешь! Как я могу найти кого-нибудь еще, если ты – частица меня? Моя кровь бежит быстрее, и твоя тоже! Твои глаза вспыхивают ярче, и мои тоже! Не отвергай меня!

Его дрожащие пальцы расстегивали обтянутые шелком крошечные пуговки моей ночной рубашки, обнажая меня до талии. Я закрыла глаза и, как однажды на чердаке, когда он нечаянно поранил мне бок ножницами, лежала бледная, страдающая, ожидая, когда же он поцелуями снимет боль.

– Как прекрасны твои груди, – глубоко вздохнув, сказал он, наклоняясь и прильнув к ним губами. – Я помню, как ты была совсем плоской, а потом грудки начали расти, и ты так стеснялась этого, старалась носить свитеры посвободнее, чтобы я ничего не заметил. Почему ты так стеснялась?

Я парила где-то под облаками, ощущая на груди его нежные поцелуи. Но в то же время где-то глубоко-глубоко, в тайных глубинах сознания, я содрогалась. Почему я позволяю ему это? Мои руки прижали его крепче, и, когда наши губы опять встретились, именно мои пальцы расстегнули пуговицы его пижамы, чтобы его обнаженная грудь легла на мою обнаженную грудь. Мы томились в жарком слиянии неудовлетворенной страсти, и вдруг я закричала:

– Нет! Это грех!

– Ну так согрешим!

– Тогда не покидай меня! Забудь о том, чтобы стать врачом! Останься со мной! Не уезжай, не оставляй меня! Без тебя я боюсь самой себя. Иногда я делаю безумные вещи. Крис, пожалуйста, не оставляй меня одну! Я никогда еще не оставалась одна, пожалуйста, останься!

– Я должен стать врачом, – сказал Крис и застонал. – Вели мне отказаться от чего угодно, я отвечу «да». Но не проси меня отказаться от того, что делает меня мной. Ты ведь не откажешься от танцев, правда?

Я не знаю, наверное, я отвечала на его жадные поцелуи, потому что огонь, сжигавший нас, пылал все сильнее, толкая к краю пропасти.

– Порой я так люблю тебя, что не в силах держать себя в руках, – взмолился он. – Если бы я обладал тобою сейчас, ты испытала бы не боль, а одну лишь радость.

Внезапно он раздвинул свои горячие губы и языком заставил раскрыться мои; меня словно пронзил разряд электрического тока.

– Я люблю тебя, о, как я люблю тебя! Я думаю о тебе все время, ты снишься мне во сне, – бормотал Крис, и его дыхание становилось все чаще и тяжелее, и мое тело победило меня: оно было полно желания и готово его удовлетворить.