Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

Джори достаточно разогрелся и начал танцевать под музыку из «Жар-птицы». Он вращался с такой скоростью, что казался сверкающим пятном, движением ног он подхлестывал себя, как волчок, и, взлетев высоко в воздух, приземлялся легко, как перышко, удара ног при соприкосновении с полом не было слышно. Его мускулы переливались, когда он снова и снова повторял жете. В безукоризненном воздушном шпагате он так высоко взлетал, что пальцы его ног соприкасались с пальцами раскинутых рук. Я с восхищением наблюдала это выступление, понимая, что оно предназначено специально для нас.

– Видела ты у кого-нибудь еще такое жете? – спросил Крис, поймав мой взгляд. – Посмотри, длина его прыжка, по-моему, более двенадцати футов. Я глазам своим не верю!

– Десять футов, не двенадцать, – поправил Джори, вихрем проносясь по залу.

Делая круг за кругом, он в несколько секунд облетел обширный холл и, тяжело дыша, упал на стеганый мат, специально расстеленный на полу, чтобы после своей напряженной тренировки Джори мог отдохнуть, не испортив потным телом красивую и дорогую обивку стульев и кресел.

– Проклятый пол, чертовски жестко падать на него, – выдохнул он, лежа на спине и опираясь на локти.

– А размах его ног в прыжке! – не унимался Крис. – Даже не верится, что в его возрасте он сохранил такую гибкость.

– Папочка, мне ведь всего двадцать девять, а не тридцать девять, – возразил Джори, которому очень не хотелось осознавать, что с возрастом ему придется уступить место более юным танцорам. – У меня в запасе по крайней мере еще одиннадцать лет, до тех пор я не сдамся.

Я точно знала, о чем он думает сейчас, небрежно развалясь на мате, так похожий на Джулиана. Мне показалось, что время повернулось вспять и мне снова двадцать. У всех танцоров-мужчин мускулы к сорока годам твердеют, и их некогда прекрасные тела становятся вовсе не привлекательными для публики. Долой старье, подавай молодых – вот чего боятся все балетные артисты. Балерины, правда, дольше держат форму благодаря тому, что у женщин существует подкожный жировой слой. Скрестив ноги, я уселась на мат рядом с Джори:

– Джори, ты продержишься дольше, чем большинство танцоров, не расстраивайся. Тебе еще предстоит долгий и славный путь до сорока лет. И кто знает, может быть, ты продержишься и до пятидесяти.

– Да, конечно, – ответил он, закинув руки за голову и глядя на высокий потолок. – Четырнадцатый номер в длинной шеренге танцоров должен быть счастливым, не так ли?

Сколько раз я слышала, как он говорил, что не мыслит своей жизни без балета? С тех пор, как я сама направила по этому пути совсем крошечного мальчика двух-трех лет.

По лестнице легко соскользнула Мелоди, такая свежая и красивая после ванны с шампунем, в голубом балетном трико, она казалась хрупким весенним цветком.

– Джори, доктор сказал, что я могу продолжать занятия, без сильных нагрузок разумеется, и я намерена танцевать, пока смогу, чтобы поддерживать в форме мои мускулы и вообще… поэтому потанцуй со мной, дорогой. Давай будем танцевать, танцевать…

Тотчас Джори вскочил с мата, подлетел к подножию лестницы и упал на одно колено в романтической позе принца, увидевшего принцессу своих грез.

– С удовольствием, госпожа моя…

Легко подняв ее, он в вихревом кружении пронесся с ней по залу и поставил ее на ноги – все это было выполнено с таким отточенным мастерством и грацией, как будто Мелоди совсем ничего не весила. Тут они снова закружились, танцуя друг для друга, так же как мы с Джулианом когда-то танцевали, наслаждаясь жизнью, молодостью, своим талантом. Слезы выступили у меня на глазах, когда я наблюдала за ними, стоя рука об руку с Крисом.

Словно прочитав мои мысли, Крис обнял меня за плечи и притянул к себе:

– Прекрасная пара, да? Я бы сказал, что они прямо созданы друг для друга. Когда я слегка прикрываю глаза, то сквозь ресницы мне кажется, что это ты танцуешь с Джулианом… но ты была привлекательнее, Кэтрин, гораздо привлекательнее…

Позади нас фыркнул Барт.

Резко обернувшись, я увидела, что следом за Бартом притащился Джоэл, как дрессированная собачонка, и стоит позади него, склонив голову и привычно упрятав руки в невидимые коричневые рукава монашеского одеяния.

– Бог дарует, Бог взыскует, – снова пробормотал старик.

Какого черта он без конца твердит одно и то же?

С беспокойством я перевела глаза на Барта и снова увидела его восхищенный взгляд, прикованный к Мелоди, которая в позиции арабески ожидала, когда Джори подхватит ее. Мне не понравилось то, что я разглядела в темных глазах младшего сына: зависть, смешанная с желанием, которое, я чувствовала, разгорается с каждым часом. На свете полно незамужних женщин, зачем ему Мелоди, жена его родного брата!