Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

Он взглянул на меня, а потом на потемневшее грозовое небо.

– В этом выдуманном мире у меня была любящая жена. Во внешнем, настоящем мире она очень быстро покинула меня и нашла мне замену. Я ненавидел Барта, потому что он забрал ее как раз тогда, когда она была мне нужнее всего. Потом я ненавидел Мел за то, что она дала шанс Барту взять надо мной реванш. И все-таки он до сих пор берет эти реванши, мама. Я бы не стал тебя беспокоить, мама, своими опасениями, если бы все это не касалось безопасности моих детей. Я боюсь за них, боюсь за себя.

Почему он раньше даже намеками не рассказал мне обо всем этом? Слушая его, я изо всех сил старалась не выказать своих переживаний.

– Помнишь параллельные брусья, на которых я занимаюсь? Так вот, кто-то набил в них металлические опилки, и, когда я, как обычно, провел по ним руками, в моих ладонях оказались металлические занозы. Отец долго трудился, вытаскивая их, и взял с меня обещание не говорить тебе.

Я вздрогнула, представив себе, как это было.

– Что еще, Джори? Это ведь не все?

– Не все, но все так мелко, мама… каждый раз какие-нибудь незначительные неприятности, делающие жизнь человека совершенно невыносимой. Например, насекомые в кофе или молоке. Там, где для меня насыпан сахар, бывало, оказывалась соль, и наоборот… глупые детские розыгрыши, но и они иногда могут быть опасными. В моей постели, в стуле появляются время от времени гвозди, булавки… о, для меня будто весь год продолжается первое апреля. Временами это настолько глупо, что я смеюсь, и все; но когда я надеваю ботинок и там оказывается гвоздь, а я не чувствую его своими обездвиженными пальцами, а потом у меня начинается воспаление, – вот тогда мне не до смеха. Это могло бы стоить мне ноги. Из-за всего этого мне приходится вечно все осматривать, проверять, прежде чем использовать, и каждый день на это уходит уйма времени. Самый последний пример: мои новые лезвия для бритвы внезапно оказались полностью проржавевшими.

Он оглянулся, будто ища глазами Барта или Джоэла, и, хотя мы с ним никого не увидели, его голос снизился до шепота.

– Помнишь, вчера было очень тепло, правда? Ты сама открыла мне три окна, чтобы проветрить. Но затем подул ветер с севера, и стало очень холодно. Ты прибежала тогда с одеялом, чтобы укрыть меня и закрыть окна. Я заснул. Но уже через полчаса мне приснилось, будто я на Северном полюсе. Я проснулся и увидел, что все шесть окон открыты, дождь льет в окно и уже замочил постель. Но это еще было не самым худшим. С меня были сняты оба одеяла. Я хотел позвонить, чтобы позвать кого-нибудь. Но мое переговорное устройство куда-то делось. Я сел и хотел перебраться в свою каталку – ее не было возле кровати, где она стоит обычно. На какой-то момент я впал в панику. Потом, поскольку я теперь стал сильнее, я опустился-таки на пол с помощью рук. Потом подтянулся на стул. Закрыл сам окна, передвигаясь со стулом. Но одно никак не закрывалось, там налипла свежая краска. Однако я, как ты часто говоришь, упорный и не оставлял попыток закрыть его. Ничего не получалось. Я опустился на пол и дополз до двери. Она была закрыта снаружи. Тогда, цепляясь за ножки мебели, я забрался в шкаф, набросил там на себя зимнее пальто и заснул.

Что случилось с моим лицом? Оно будто онемело, и я не могла ни шевельнуть губами, чтобы выговорить хоть слово, ни как-то иначе выразить мое потрясение. Джори пристально посмотрел на меня:

– Мама, ты слушаешь? Ты понимаешь что-нибудь? Не говори ничего, я еще не дошел до конца. Как я уже сказал, забравшись в шкаф, вымокший и замерзший, я уснул. Когда я проснулся, я снова лежал в кровати. Кровать была сухая, меня накрыли новой простыней и одеялами, и пижама на мне тоже была сухая – другая.

Он сделал паузу. Я испуганно смотрела на него.

– Мама, если бы кто-то в этом доме хотел, чтобы я заболел пневмонией и умер, то этот «кто-то» не положил бы меня обратно в постель и не накрыл бы одеялами, как ты думаешь? Отца не было дома. Кто мог меня поднять и отнести на постель, кроме мужчины?

– Но, – еле прошептала я, – но Барт не может тебя так ненавидеть, чтобы… В нем вообще нет ненависти к тебе.

– Возможно, меня нашел Тревор, а не Барт. Но не думаю, что у Тревора хватило бы сил поднять и донести меня до кровати. Одно несомненно: кто-то здесь ненавидит меня. Кому-то я стою поперек пути, и меня хотят убрать. Я думал об этом целый день и пришел к выводу, что это именно Барт нашел меня в шкафу и уложил в кровать. А тебе никогда не приходило в голову, что если бы нас всех: тебя, отца, меня и детей – не было, то Барт полностью унаследовал бы все?