Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

Малыши росли быстро. Мне казалось, что даже Барт был отчасти умилен и заворожен их очарованием. Во всяком случае, когда я несколько раз просила его подержать кого-нибудь из детей, я видела даже гордость в его глазах.

Мелоди положила Даррена в большую колыбель, которую Крис отыскал в антикварном магазине и отреставрировал так, что она выглядела почти как новая. Мелоди качала колыбель ногой и пристально глядела на Барта. Она по-прежнему мало говорила и не выказывала никакого интереса к своим детям. Точно так же она не проявляла никакого интереса ни к кому из нас, а также к нашим делам и заботам. Детей же брала как-то демонстративно.

Джори регулярно заказывал для нее по почте разнообразные подарки, которые должны были удивить и восхитить ее, но она лишь слабо улыбалась, раскрывая очередную коробку, и кивком благодарила. Временами коробка даже оставалась нераскрытой. Мне было больно видеть, как Джори печально усмехался, а иногда опускал голову, пытаясь скрыть выражение своего лица. Ведь он старался наладить отношения – отчего же было не попытаться и ей?

С каждым днем Мелоди, к моему изумлению, отдалялась не только от мужа, но и от своих детей. Ее любовь была не сильной, не жертвенной, будто пламя свечи, которое мог погасить своими крылышками мотылек. Не она, а я вставала среди ночи, чтобы покормить детей. Не она, а я мерила шагами комнату, пытаясь убаюкать сразу двух малышей и переменить сразу двум подгузники.

Это я бежала опрометью на кухню, чтобы приготовить смесь для кормления, а после кормления гладила их вздувшиеся животики. Это я пела им песенки, чтобы они заснули, а они глядели на меня голубыми глазенками и с великой неохотой смежали ресницы. Но по их полуулыбкам я понимала, что они довольны. И я переполнялась радостью, видя, как они все более и более походят на Кори и Кэрри.

То, что мы жили изолированно от соседей, не избавляло нас от сплетен, которые прислуга приносила к нам из окрестных мест. Я часто перехватывала эти шепотки, когда наблюдала, как на кухне чистят лук и овощи, или когда готовила вместе с прислугой пироги и десерты, которые у нас в семье все любили. Я замечала, что наши горничные слишком долго убирают залы и слишком рано, пока еще не ушли хозяева, начинают заправлять кровати. Не подозревая об их присутствии, мы предоставляли им возможность подслушивать наши разговоры и тем самым подпитывали сплетни и слухи.

Чем больше знали они, тем больше задумывалась я. Барт редко бывал дома, и я временами была ему благодарна за это. Когда его не было, не с кем было заводить споры. Джоэл оставался в своей комнатушке и молился, во всяком случае, я так полагала.

Однажды утром я решила последовать примеру прислуги и подслушать, о чем говорят в кухне. Повар и горничные невольно, но щедро поделились со мной всей информацией, которой была богата соседняя деревня. Барт, как я узнала, имел множество связей как с замужними, так и с незамужними женщинами всей округи, не обошел вниманием ни одну признанную красавицу. Одно замужество из-за него было расстроено. Я знала это семейство: оно было в числе приглашенных на неудавшийся рождественский бал. Я узнала также, что Барт часто посещал известный бордель, расположенный в десяти милях отсюда.

У меня имелись свидетельства правдивости этих слухов. Я часто заставала его подвыпившим и в мечтательном добром настроении. Каюсь, что я даже пожалела, что он не всегда бывает таким. Только в этом состоянии он мог улыбаться и смеяться.

Однажды я решилась его спросить:

– А что ты делаешь все эти долгие ночи, когда тебя нет дома?

Будучи в подпитии, Барт легко и очаровательно усмехался. Усмехнулся он и в этот раз:

– Дядюшка Джоэл говорит, что лучшие евангелисты всегда были наибольшими грешниками. Он говорит, что стоит изваляться в дерьме, чтобы понять, как хорошо быть чистым, и спастись.

– И это то самое, чем ты занимаешься ночами – валяешься в грязи?

– Да, мама, милая моя мама. Потому что не знаю, что значит быть чистым, быть спасенным.

Весна наступала постепенно, робко. Холодные ветры сменились теплыми южными бризами. Небо стало того голубого оттенка, который делает тебя вмиг молодым и полным надежд. Я часто выходила в сад, чтобы сгрести старую листву и выдернуть появившиеся кое-где сорняки, которые просмотрели рабочие. Я трепетно ждала того момента, когда в лесу проклюнутся крокусы, когда выйдут из-под земли тюльпаны и нарциссы, когда я увижу белые и розовые фиалки, пробудившиеся к жизни, когда зацветет кизил. Азалии, которые позже повсюду зацветали в нашем саду, делали мою жизнь сказочной. Я с восхищением глядела на деревья, которым неведомы такие человеческие состояния, как депрессия или одиночество. Как многому мы могли бы научиться от природы, если бы хотели.