Вирджиния Эндрюс - Розы на руинах

Бабушка начала плакать. Внутри меня росла боль из-за того, что я невольно узнал. Я сопротивлялся этому. Малькольм, неужели и ты порочен? Кому же верить?

Неужели Джон Эймос так же потакает своей похоти, как и женщины? Все греховны? Все порочны, так же как мои бабушка и мама? На чьей же стороне Бог?

– Мама, ты здесь, мама?

– Да, моя дорогая, я с тобой. Я буду с тобой до последнего и стану заботиться о тебе так, как мне не довелось еще ни разу в жизни. На этот раз я буду матерью, какой должна была быть раньше. На этот раз я спасу тебя и Криса.

– Кто это? – будто очнувшись, строго спросила мама, вскакивая и отталкивая бабушку. – А, это ты! – закричала она. – Тебе мало было убить Кори и Кэрри, теперь ты пришла, чтобы убить меня! И тогда уж Крис будет твой, целиком твой, только твой!

Она начала плакать и кричать, как безумная. Она вновь и вновь выкрикивала слова ненависти к своей матери.

– Почему ты не умерла, Коррина Фоксворт?! Почему ты не умерла?

Я ушел. Я не мог больше этого выносить. Сколько злобы и порока в них обеих…

Но отчего, отчего же мне так больно?

Как мы с отцом и задумали, рано утром он повез меня в сторону школы, а потом высадил на углу, где начиналась дорога к нашему дому.

– Не волнуйся, Джори. Не предпринимай ничего, что могло бы угрожать твоей жизни, и не выдавай своего присутствия этому дворецкому или Барту: они опасны, помни это. – Он обнял меня. – А теперь слушай. Я сегодня увижусь с психиатром Барта и расскажу ему, что случилось. Потом поеду в аэропорт проверить, улетела ли моя мать каким-нибудь рейсом, хотя, видит Бог, это неправдоподобно. Ведь то, что обе они пропали в один и тот же день, – слишком подозрительное совпадение.

Я должен был сказать ему это, хотя и страшился собственных слов.

– Папа, ты подумал о том, что Барт мог… ну, ты понимаешь. Вспомни: Клевера удавили проводом. Эппла заморили голодом и потом проткнули вилами. Кто знает, что случится в следующий раз?

Он потрепал меня по плечу:

– Да, я тоже думал об этом. Но я не могу себе представить, чтобы Барт посягнул на собственную мать. К тому же она взрослый человек, и у нее достаточно сил справиться с ним, даже если она больна. Но это-то как раз больше всего меня беспокоит, Джори. У нее была высокая температура, а это опасно. Надо было мне остаться дома и проследить за ней. Глупо выходить замуж за врача, – заключил он неожиданно, будто забыв о моем присутствии.

Он на минуту склонил голову на руки, обхватившие руль. Мотор оставался включенным.

– Папа… езжай и делай все по своему плану. Я здесь прослежу, – сказал я и добавил доверительно: – А потом, ты же знаешь, какова мадам Мариша. Барт боится ее.

Улыбнувшись, будто я его необыкновенно подбодрил, он помахал мне рукой и отъехал, оставив меня в недоумении, что же предпринять. Ужасный вчерашний ливень перешел в холодную и унылую капель.

Я пробрался обратно домой и спрятался, наблюдая, как Барт капризничает в кухне, отказываясь от завтрака.

– Ненавижу все, что вы готовите, – сказал он Эмме.

Странно, что, спрятавшись снаружи, я так хорошо разбирал слова. Здесь, у черного хода, было удобное место для наблюдения. Ведь даже посыльные и почтальоны приезжали обычно к этому ходу. На панели возле кухни было множество электрических пробок, музыка была в каждой комнате, как того хотела мама еще при планировании этого дома: чтобы домашняя работа не казалась ей слишком нудной.

– Барт, что случилось, отчего ты не ешь? – послышался зычный голос мадам.

– Я не люблю хлопья с изюмом.

– Не ешь изюм.

– Он все равно попадается.

– Чушь. Не станешь есть завтрак – будешь лишен ланча. А там я подумаю, давать ли тебе обед, и в результате один противный мальчишка ляжет спать голодным!

– Не имеете права морить меня голодом! – пронзительно закричал Барт. – Это мой дом! Я здесь живу! А не вы! Убирайтесь отсюда!

– И не подумаю. Я буду оставаться здесь, пока не увижу твою мать в целости и сохранности. И не смей повышать на меня голос, а не то я спущу с тебя штаны и так отдеру, что будешь просить пощады!

– Я не боюсь, мне не больно, – парировал Барт.

И действительно, кожа у Барта была такая задубелая, что порки он не боялся.

– Спасибо, что предупредил меня, – так же азартно ответила мадам. – Я подумаю о другом наказании, например запереть тебя на целый день.

В это время на лице Барта появилась хитрющая улыбка.

– Эмма, – приказала мадам, – заберите всю еду у Барта и апельсиновый сок тоже, пожалуйста. Барт, иди в свою комнату и не показывайся оттуда до тех пор, пока ты не будешь способен съесть весь обед без единой жалобы.