Анатолий КУРЧАТКИН - ЦУНАМИ

— А почему я? Есть, полагаю, другие, которых и готовить не надо? — спросил он, когда они снова стояли напротив друг друга.

Дрон помедлил с ответом. Потом брови его стремительно проиграли словно некую музыкальную гамму.

— Потому что у других не такие характеристики. Нужен человек, на которого можно положиться. Который не обманет. Для которого вернуть долг — дело чести. Для тебя вернуть долг — дело чести?

— Безусловно.

— Вот поэтому ты, — незамедлительно ответствовал Дрон.

Горние ангелы, певшие вчера в Раде, молчали. Ни звука их голосов не было в нем, ни звука их труб. Небо, распахнутое вчера до высших сфер, было наглухо запечатано и висело над самой головой, словно подвальный свод.

— Слышал я об этой профессии, — проговорил Рад. — Грязноватая работенка. Сучьим делом предлагаешь мне заниматься. Выбрасывать людей на улицу, выворачивать у них карманы…

— Стоп, стоп, стоп! — прервал его Дрон. — Ты хоть представляешь, сколько людей об этой работенке мечтают? А тебе — вот, на, тут и решение твоей проблемы, а ты — «сучье дело»! Хочешь быть чистым, незапятнаным? Ну будь! Только не вопи, что нищ и несчастен. В невинности детки не рождаются. Целка бесплодна. Ты не согласен?

— С тем, что целка бесплодна?

— Со всем, со всем! — Дрон едва не кричал. То, что они отошли сюда, к камням, где, кроме них, никого не было и никто их не мог слышать, было мудро. — Дорого твоя незапятнаность в нищете будет стоить? Да в убожестве никакая чистота не видна! Грош ей цена, вот сколько. Медный грош. Медяк!

Горние ангелы, пронзенные земными стрелами, валялись со своими переломанными небесными трубами вокруг Рада обыкновенными курицами, умерщвленными ради человеческой пищи.

— Но у меня ведь может и не получиться быть этим кризисным управляющим, — сказал Рад. — Как можно дать гарантию?

— Получится, куда денешься, — парировал Дрон. — Вел собственное дело — сможешь и это. Не велика мудрость. И разница тоже.

Катер, стремительно прошедший вдоль берега, поднял волну, та покатилась к берегу живым плоским валом, дошла до них, и они оба, почти синхронно, подпрыгнули, оттолкнувшись от дна, чтобы не накрыло сголовой.

Волна прошипела по камням, ушла к пляжу, они опустились на дно, и Рад, поспешив опередить Дрона, вернулся к их разговору.

— Я бы просил тебя о чем-то другом. Я ведь и в самом деле математик. Менеджер я — в силу обстоятельств. Конечно, квалификация у меня за эти годы подрастеряна, но я все же работал в банке, я бы мог финансовым аналитиком… что-то ближе к работе мозгами! Дрон покивал.

— Почему ж нет? Конечно. Но сейчас — то, о чем я тебе сказал. Это ведь не моя прихоть. Это то, подо что тебе будет оказана помощь. Гарантия, что твои братаны от тебя отстанут, — сто процентов. А главное, ты попадаешь в команду. Ты больше не одиночка. Ты за всех, все за тебя. Того, что с тобой случилось, больше просто не может быть, по определению. Без силы свои интересы не отстоишь. Знаешь, почему все эти северные народы, все эти эскимосы, чукчи, ненцы, живут за полярным кругом, в этом кошмаре, в этом ледяном мраке на целых полгода?

Он сделал паузу, ожидая вопроса, и Рад задал его:

— Да, почему?

— Потому что их туда вытеснили, — с удовольствием ответил Дрон. — А вытеснили — потому что они не умели отстаивать свои интересы. Кровью, если надо. Своей и чужой. Желательнее чужой. Свою все же надо беречь. Ее в человеке, — он хмыкнул, — сколько? Шесть литров.

— Кажется, пять, — поправил Рад.

— Вот видишь, даже пять.

Их снова снесло к берегу по пояс, и они снова вернулись на прежнее место — по грудь, только теперь Рад, преодолевая сопротивление воды, прошел по дну, а Дрон, взбивая вокруг себя фонтаны, сделал несколько бурных бросков баттерфляем.

— Слушай, а ты все же чех! — воскликнул он, вставши на ноги и отфыркавшись. Так, словно баттерфляй позволил ему вспомнить самое главное. — Я правильно тебя тогда определил.

— Нелли просветила? — осведомился Рад, хотя это было ясно и без того.

— Она, она, — подтвердил Дрон. — Вот у тебя потому все и сикось-накось, что ты чех. А ты среди русских живешь, и жить тебе нужно по-русски!

— Какой я чех, — сказал Рад. — Что за бред. Я русский. Я в Чехии и не был ни разу.

— Мало ли что не был, — оборвал его Дрон. — Гены — это сила. Их прячь — они вылезут.

Рад вспомнил, как Нелли насмехалась над Дроном, когда он говорил, что русский.

— А вот ты в Америке живешь. Ты, полагаешь, и там русский?

Дрон прищурился, чуть подумал и отрицательно покачал головой.