Анатолий Тосс - Попытки любви в быту и на природе

— Давай-давай, — подбодрил я Инфанта, — быстренько, пока она поводок не оборвала и не тиканула снова в ночь. Напакостил, имей смелость признать за собой вину.

— Она ж сама начала, первая… — отчаянно было заспорил Инфант. — Пусть она первая и извиняется. А я потом, после нее.

— С кем ты считаться решил, с маленькой собачкой? — усовестил его я.

— А что, раз она маленькая, так ей все можно?! — вошел Инфант в пике. Но я его оттуда вытащил.

— Нет, не потому что она маленькая, — возразил я. — А потому что она собачка.

— Ну и что, мне по этому поводу теперь перед ней на колени становиться? — съехидничал Инфант.

— На колени не надо, а вот на четвереньки не помешает, — предложил я. — Потому что на руки ее брать ни к чему. Еще подумает, что ты снова к ее носу языком приложиться хочешь, вырвется опять и удерет. А так, ты на четырех конечностях, она на четырех, так вы вроде и сравнялись во всем. Полный паритет получается.

Тут Инфант обнял себя руками за плечи, встал в гордую стойку — этакий Печорин перед Грушницким — и заявил Дусе, что, мол, он никогда не унизится до такого.

— Если бы я первым лизать тебя стал, тогда я еще понимаю, — заявил он собачке сверху вниз. — А раз ты сама начала, то давай сама и извиняйся.

Но Дуся тоже извиняться не хотела, она по-прежнему упрямо упиралась и перебирала лапками, и пыталась оторваться от нас и исчезнуть в ночь.

И мне снова пришлось вмешаться.

— Послушай, Инфантище, может, ты Дусю зализал так агрессивно, потому что тебе девушка твоя не дает уже целых двадцать восемь дней? Вот в тебе бесконтрольная страсть и выработалась, и набрасываешься ты на любое женское существо без тормозов. Ты сам прикинь, что случилось бы, если Жека тебя попросила не собачку, а, скажем, козу выгулять. Что случилось бы, если ты такой бесконтрольный?

Тут я выдержал паузу. Она полагалась по контексту.

— Решай сам, конечно, но если хочешь избежать окончательного зоофилизма… если хочешь остаться внутри класса «человеков разумных», хотя бы в плане своих сексуальных потребностей… если хочешь, чтобы девушка твоя дала тебе наконец на этой неделе… — нагнетал я с каждым оборотом. — …Тогда немедленно становись на четвереньки, проси у Дуси прощение и не срывай завтрашнюю генеральную репетицию. Потому что без Жеки никакая репетиция не состоится и весь наш план рассыпется, как воздушный замок. А вместе с ним и все твои сексуальные мечты.

Тут Инфант стал тяжело вздыхать, потому что ломался прямо на его глазах общий порядок вещей и вся мировая справедливость. Но, видимо, он очень хотел, чтобы его девушка дала ему все-таки на этой неделе, и поэтому, сетуя и вздыхая, он стал неловко опускаться на четвереньки.

— Ладно, — сказал он, не переставая вздыхать, опуская глаза на близкий асфальт и избегая Дусю глазами. — Извини меня, я больше не буду. — Тут я почувствовал, что натяжение поводка немного ослабло. Я оглянулся, Дуся сделала шажок в сторону Инфанта.

— Не хотел я тебя обидеть, — продолжал Инфант, — как-то так само вышло… нечаянно… из-под контроля… рефлекс сработал.

Дуся сделала еще один шажок — похоже, она была отходчивой и готова была его простить.

— Хотя, если честно, — тут Инфант оторвал свой взгляд от асфальта и перевел его на Дусю, — ты сама первая начала. Думаешь, мне было приятно, а я ничего, стерпел. Я ведь от тебя не убегал.

Я пожалел, что на шее стоящего на четвереньках Инфанта не было ошейника с поводком, за который я бы мог дернуть, чтобы прервать Инфантов полемический задор. Но Дуся, видимо, была великодушнее меня, она уже виляла своим маленьким кудрявым хвостиком, уже сделала еще несколько шажков вперед — похоже, она простила Инфанта, полностью простила. Потому что женщины все-таки чувствуют прежде всего ушами, а уж потом остальными частями тела. И реагируют на слова куда как сильнее, чем на все другое. Особенно если эти слова — добрые.

— Ну вот и хорошо, — заявил я сверху. — Вот и помирились. Пожмите друг другу лапки. В смысле, Инфант, дай Дусе руку.

И Инфант тоже размяк от Дусиного доверия и протянул ей пятерню. Дуся отозвалась и вложила в его заскорузлую широкую ладонь свою маленькую, деликатную лапку. Инфант хотел было потрясти ее немного, но тут Дуся приблизила свою лохматую мордочку к не менее лохматой Инфантовой голове и, довольная, лизнула его в лицо своим маленьким подвижным язычком. Прямо, по-моему, в нос.

Инфант аж застонал от обиды. Он тут же вскочил, потирая зализанный нос.