Анатолий Тосс - Попытки любви в быту и на природе

Тут Жека послала мне через кофейный столик еще один воздушный поцелуй. На сей раз благодарный. Видать, оценила заботу о здоровье своих близких.

— Был и второй вариант: прокричать что-нибудь прямо отсюда, из спальни. Типа: «Доброе утро!» Или: «Как поживаете?» Но при такой моей инициативе дело могло выйти за рамки обычного родительского заикания. Потому как встать с кровати и подтвердить приветствие своим присутствием я, как уже говорил, не мог. Да и опять же, представьте, пришел ты наивно в свою собственную квартиру и слышишь, окликает тебя кто-то из ее глубины с разными пожеланиями. А после оклика снова тишина — ни шороха, ни вздоха. Что тебе делать? Скорее всего на кухню спешить за самым длинным и заточенным ножом. А я хотел избежать конфронтации, не нужна она мне была совсем. Потому как если бы глупая схватка и завязалась, то проиграл бы я ее вчистую. Так как добровольно не стал бы я оказывать никакого сопротивления.

Тут я тормознул с повествованием и обвел взглядом комнату. В ней были по-прежнему люди, но они меня не перебивали. Хотя, наверное, и им было что порассказать.

— Здесь друзья, я хочу чуть отдалиться от сюжета, — предложил я, — и поделиться с вами одним давним наблюдением. Про силу морального духа, о котором не только Лев Толстой на последних страницах «Войны и мира» рассуждал.

Так вот, вспомним, помимо Льва Толстого, стандартную завязку любого анекдота. Муж неожиданно возвращается из командировки, а жена с любовником. И любовник в смятении и душевном беспорядке тут же пытается либо в окно, либо в шкаф, либо еще как. В зависимости от анекдота. Вопрос: почему он так стремится скрыться? В конце концов, он же может встретить законного супруга лицом к лицу. Конечно, несложно возникнуть и потасовке, даже среди интеллигентов несложно ей возникнуть. Хотя среди этих, конечно, вряд ли.

Но почему каждый любовник пытается избежать потасовки? Почему он предпочитает скрыться, почему он патологически боится любого, даже худосочного мужа? Он же любовник! И по своему определению должен превосходить мужа качеством и количеством своего мышечного и прочего тела, да и бодростью духа должен превосходить. Во всяком случае, с точки зрения жены, или по-другому — любовницы. Ведь именно за эти его достоинства — повышенное качество тела и духа — она его скорее всего и выбрала, и предпочла командировочному мужу.

Но нет. Народная мудрость уверяет нас, что любовник всегда стремится избежать непредвиденной встречи. И постыдно ретируется. «Почему?» — спросите вы меня, — обратился я к собранию, хотя оно ничего не спрашивало. — Да потому что он всерьез опасается встречи с мужем, справедливо полагая, что не выдюжит возможной стычки и пострадает в ней.

А все оттого, что моральная сила не на стороне любовника. Не может он, какой бы увесистый и нагулянный ни оказался, еще больше обидеть супруга. Ну как можно? Мало того, что он супруга с помощью его жены уже сильно обидел, так еще после такого и морду ему набить. Нет, не может нормальный, человечный любовник пойти на такую жестокую несправедливость.

Потому, Жека, я и обращаюсь к тебе, — обратился я к Жеке, — может, ты и не знаешь, но мужики, хоть и животные двуногие с одной всего-навсего головой, но моральные принципы в них природой от рождения заложены. Не во всех, но в основном заложены.

И тот, который любовник, он, несмотря на явное удовольствие, получаемое от чужой жены, в глубине себя супруга ейного жалеет и сочувствует ему всей душой. Потому как понимает если не умом, то сердцем, что мы все есть в основе своей — супруги. Рано или поздно, больше или меньше, напрямую или лишь в каком-то смысле, но мы все — супруги! И все своим супружеством потенциально уязвимы! И с нами такое запросто может случиться, и на нас найдется управа в виде крепкого, налитого, вызывающего эрекцию любовника. Не у нас вызывающего, а у дорогих наших подруг.

И не может поэтому любовник, который, повторю, сам в душе немного супруг, не может он оказывать законному семьянину сопротивление. Моральный дух для такого сопротивления у него сломлен. Потому и ретируется он, то в окно, то в шкаф, то куда удастся.

Я посмотрел на людей, сидящих вокруг. Они слушали и реагировали, кто улыбкой (Жека), кто одобрительными кивками (Илюха), а Инфант, тот вообще приоткрыл свой зубастый рот. Настолько интересно ему оказалось познавать не познанный доселе мир.

— Ну а при чем тут ее родитель? — стал спрашивать он, подразумевая все-таки Жекиного родителя.