Джек Керуак - Ангелы опустошения. Книга 2

Мы прибыли в Мемфис вечером и наконец хорошенько поели в ресторане. Это тогда Ирвин разозлился на Нормана и я испугался что тот остановит машину и даст ему в морду прямо посреди дороги: какая-то свара из-за того что Норман всех доставал всю дорогу что на самом деле было уже неправдой: поэтому я сказал "Ирвин нельзя так с ним разговаривать, он вправе обидеться." Так я дал всем понять в машине что я большой гудливый трепач который не хочет никаких ссор вообще. Но Ирвин на меня тоже не разозлился и Норман об этом замолк. Я на самом деле единственный раз подрался с человеком когда тот мочил моего согнувшегося пополам кореша Стива Вадковского об машину ночью, сам избитый но продолжал его бить, здоровый кабан. Я подлетел и навтыкал ему гоняя по всей дороге справа и слева причем некоторые из ударов соприкасались все легкие как хлопки, или шлепки, с его спиной, откуда меня и стащил его папаша в смятении. Я не умею защищать себя, только друзей. Поэтому и не хотел чтобы Ирвин дрался с Норманом. Как-то я рассвирепел на Ирвина (в 1953) и сказал что дам ему пинка но тот ответил "Я могу избить тебя своей мистической силой," что меня и отпугнуло. Как бы то ни было Ирвин никогда ни от кого ничего не терпит, в то время как я, я всегда сижу там со своим буддистским "обетом доброты" (данным в одиночестве в лесах) воспринимая оскорбления с затаенным чувством обиды которое никогда не прорывается наружу. Но человек, услыхав что Будда (мой герой) (мой другой герой, Христос — первый) никогда не отвечает на оскорбления, подошел к вздыхавшему Бхагавате и плюнул ему в лицо. Будда говорят ответил: "Поскольку я не могу воспользоваться твоим оскорблением, можешь забрать его себе."

В Мемфисе Саймон и Лаз братья вдруг затеяли возню на тротуаре возле заправки. В раздражении, Лазарь толкнул Саймона один-единственный раз и тот юзом пролетел чуть ли не через всю улицу, сильный как бык. Один большой Русский Патриарший Толчок изумивший меня. В Лазе шесть футов росту и он жилистый но как я уже говорил ходит согнувшись, как старый хипан 1910 года, скорее как фермер в большом городе. (Слово «битый» происходит как раз из сельской местности старого Юга.)

В Западной Виргинии на заре Норман неожиданно заставил меня вести машину. "Ты можешь, не беспокойся, просто веди и все, я расслаблюсь." И вот именно в то утро я по-настоящему научился водить. Держась одной рукой за низ руля я каким-то манером умудрялся идеально преодолевать всевозможные повороты налево и направо а ехавшие на работу машины протискивались по узенькой двухрядке. Для правого поворота правую руку, для левого левую. Я был поражен. На заднем сиденье все спали, Норман трепался с Тони.

Я так гордился собой что в тот же вечер купил кварту портвейна в Уилинге. То была ночь ночей нашего путешествия. Мы все торчали и пели миллион одновременных арий пока Саймон хмуро вел машину (Саймон старый водила с неотложки) до самого Вашингтона Округ Колумбия на заре, по сверхскоростной трассе через леса. Когда мы вкатили в город Ирвин завопил и затряс Лазаря чтоб тот проснулся и посмотрел на столицу Нации. "Я спать хочу."

"Нет проснись! ты возможно никогда больше не увидишь Вашингтона! Смотри! Белый Дом это вон тот белый купол с огнем! Памятник Вашингтону, вон та большая иголка в небе — "

"Старый притон," сказал я, когда мы проезжали мимо.

"Это здесь живет Президент Соединенных Штатов и думает все свои мысли о том что Америке делать дальше. Проснись — сядь вот так — смотри — большие Министерства Юстиции где вырабатывают цензуру — " Лазарь выглянул кивая.

"Большие пустые негры стоят у почтовых ящиков," сказал я.

"А где Эмпай-Стейт-Билдинг," спрашивает Лаз. Он думает что Вашингтон находится в Нью-Йорке. Эму все едино и Мексика вероятно где-то тут за углом.

Потом мы мчим к выезду на Нью-Джерси посреди глазопродравшего утра трансконтинентального автомобильного кошмара который суть вся история Америки от фургона первопоселенцев до Форда — В Вашингтоне Ирвин позвонил Поэтическому Консультанту Библиотеки Конгресса спросить о Рафаэле, который до сих пор не приехал (разбудив на заре женщину этого человека) (но поэзия есть поэзия) — И пока мы едем по Магистрали Норман и Тони впереди с Лазом оба настойчиво советуют ему как следует жить дальше, как не лопухнуться, как хорошо себя держать — Что же касается ухода в Армию Лаз говорит "Я не хочу чтоб мне указывали что делать" но Норман настаивает что нам всем следует указывать что нужно делать, но я с ним не согласен потому что по части Армии да и Флота тоже я считаю в точности как Лазарь — (если мне может сойти это с рук, если ему может, нырнув в ночь своего я и став одержимым своим собственным единственным Ангелом-Хранителем) — Между тем Ирвин и Саймон теперь уже полностью и окончательно выдохлись и сидят выпрямившись на заднем сиденье со мной (всё в кайф, лапа) но головы их уронены потно и мученически на грудь, один лишь вид их, их отполированных усталостью небритых потных физиономий с губами надутыми в ужасе — Ах — Он заставляет меня осознать что почему-то стоило отринуть мир и спокойствие моей Мексиканской Лунной Крыши чтобы в муках и лязге тащиться с ними через все крутые прихоти мира, навстречу какой-то глупой но божественной судьбе в какой-то другой части Духа Святого — Хоть я и не согласен с их мыслями о поэзии и мире я не могу не любить их страдающие потные лица и взъерошенные копны волос на головах как волосы моего отца когда я нашел его мертвым в кресле — В кресле нашего дома — Когда я был абсолютно неспособен поверить что существует такая штука как смерть Папы не говоря уже о своей собственной — Два сумасшедших паренька измочаленные много лет спустя головы поникли как у моего мертвого отца (с которым я бы тоже жарко спорил, О почему? или почему бы и нет, когда ангелам надо будет про что-нибудь завопить) — Бедные Ирвин и Саймон в мире вместе, соmaneros [18] товарищи (исп.) своей собственной Испании, унылые автостоянки на их челе, их носы сломаны сальными… беспокойные философы без костей… святые и ангелы высшего созыва из прошлого на том посту который я занимаю как Крошка Небес — Падают, падают со мною и Люцифером и с Норманом тоже, падают, падают в машине -