Александр Щёголев - Как закалялась жесть

Кетамин.

Борис Борисович рывком сел.

— С ума сошла? Я колоться не буду!

— Кто тебя заставляет колоться? Не надо колоться. Мама один фокус знает… — Елена достала закопченную ложку и зажигалку, — …мне однажды показала. — Надломила ампулу и заполнила ложку раствором. — Смотри…

Щелкнула зажигалкой, поднесла огонек. Жидкость быстро запузырилась.

— Сейчас все лишнее выпарится. Получим чистейшую, кристальнейшую, безупречнейшую диссоциацию сознания. Знаешь, что такое диссоциация сознания?

— Да побольше тебя. Реальные картинки смешиваются с глюками.

— В данном случае только с приятными. И никакого похмелья.

— Насчет похмелья — спорно. Я только не понимаю, зачем нам это…

— Хочу! — капризно сказала Елена. Она выключила зажигалку. На дне ложки остался белый порошок. — Подождем, пусть остынет, — она положила наркотик перед зеркалом…

И вдруг принялась раздеваться.

Отвлеклась на пару секунд, чтобы расстегнуть Борису Борисовичу брюки и рвануть на нем рубашку. Посыпались пуговицы.

— Давай, давай. Трахнемся с кайфом, вот зачем. Не боись, я пробовала.

— Пробовала? — спросил гувернер потрясенно. — Ты, девочка, даешь…

Разделись быстро. Оба. Он стоял — слегка поплывший, плохо соображающий, что делать дальше. Елена сорвала с постели одеяло:

— Ну ты, каменный! Согрей барышне ложе.

Он неловко полез на кровать. Она взяла ложку с кетамином.

— Остыла кашка? Остыла… Эй, смотри, как надо. — Макнула палец в порошок и промазала себе нос. — Вот ты и нашел свою сказочную принцессу, богатырь. Не отставай, а то улечу одна, без тебя. На!

Он медлил.

— Да бери же!

Он отвел ее руку.

Тогда Елена залезла следом на кровать, встала перед гувернером на колени (соски — точнехонько в его побледневшее лицо), сунула ему под нос ложку и нехорошо спросила:

— Проблема? Трабл?

— Ноу трабл, — попытался он улыбнуться. — Просто…

Она вдруг чихнула, успев отвернуться.

— Просто, ты трус и ханжа. Это первое. Второе — ты мне не доверяешь.

Она осторожно вернула ложку с порошком на туалетный столик, упала на спину, заложив руки за голову, и закончила мысль:

— А если не доверяешь, пошел отсюда на хер. Не ломай кайф, мудила нудный. Нудила мутный…

Молчаливая борьба между страхом и алчностью опять исказила лицо мужчины. Впрочем, длилось это лишь миг.

— Хорошо, — решился он. — Отравимся вместе.

Храбрился, чудак.

— Сиди, я все сделаю, — произнесла Елена с нежностью.

Она самолично обработала его ноздри порошком — чтоб наверняка и без сюрпризов.

Результата ждали, взявшись за руки. Спустя несколько минут Борис Борисович внезапно замер — с опущенными веками. Тут же раскрыл — нет, распахнул глаза и с изумлением оповестил окружающий его мир:

— Я не понимаю! А где прямые углы?

Зрачки в его глазах играли, выплясывая бешеный танец.

— Фантастика! — прошептал он. — Радуга — во всю глубину!

Это был «приход»…

Елена села по-турецки, поджав ноги, и натянула на плечи одеяло.

Устала. Так мало сделано, столько еще предстоит, а уже устала… Кусок дерьма, уткнувшийся ей в живот, восторженно изрек:

— Влагалище — это мировой океан! И наоборот! Ух, ты! Если падать, то в бесконечность! Марианская впадина…

— Я держу тебя, — отозвалась Елена и зевнула.

— Спасибо, леди. Солнечные блики играют на «барашках» волн. Какие очаровательные бирюзовые кудряшки! Я так и знал, что ты красишься. Надо быстрее. Осторожно, Ленка, двери комкаются. Придержи створки.

— Мои двери открыты только для тебя.

— Ух, ты! Урология — моя слабость. Тайная любовь. Урология — это катетеризация всей страны! Ленин сказал!

Она оторвала от себя Бориса Борисыча и уложила его, не обращая ровно никакого внимания на стоящий колом член. Наступало то, ради чего вся эта интрига с кетамином была затеяна.

Допрос под «дурью».

Проверочка…

Кетамин развязывает языки, вызывает неконтролируемое словоизвержение. И если направить речевое возбуждение в нужную сторону, встроившись в чужие глюки, можно узнать все, что человек скрывает. Впрочем, если ты сам в этот момент под действием наркотика, то ничего из речей своего партнера не запомнишь. Вот почему Елена организовала подлый обман. Вовсе не выпаренным кетамином она намазала себе ноздри, а простой содой, которую заблаговременно насыпала в пудреницу возле зеркала. Макнула в ложку средний палец, а в нос сунула указательный. Древняя детская «наколка». Борис Борисыч, к счастью, попался.