Жоржи Амаду - Старые моряки, или Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган

«Вредная старушка»… Какая непочтительность, вот грубиян! Конечно, Клотилде не девочка, но какая же она старуха, она призналась, что ей тридцать семь лет, немного меньше, чем думал капитан. Он полагал, что ей около сорока пяти и между ними пятнадцать лет разницы (он уже отпраздновал свое шестидесятилетие) — не так уж много. Но Клотилде в разговоре упомянула мимоходом, что встречает уже тридцать седьмую весну, и капитану пришлось скинуть себе несколько лет и сказать, что ему пятьдесят пять. Впрочем, все эти мелочи не имели никакого значения. На пять — семь лет больше или меньше — неважно! Важно родство двух одиноких душ, жаждущих нежности и понимания, двух существ, готовых подать друг другу руки, чтобы залечить раны, нанесенные жестоким прошлым, и пойти навеки вместе по дороге любви. Капитан был влюблен, и это делало его сильным и храбрым. Он не допустит пренебрежительного отношения к своим приказаниям!

Плавание продолжалось без происшествий, если не считать бурного политического спора, завязавшегося накануне прибытия в Натал, — в него оказались втянутыми и пассажиры, и офицеры. Спор между сторонниками либерального альянса и приверженцами правительства начался во время обеда за столом второго помощника. Одни превозносили достоинства и преимущества Жетулио Варгаса, другие — Жулио Престеса, перечисляли шансы того и другого на победу на президентских выборах, говорили о войсках, которыми располагают оба претендента. Второй помощник был гаушо и потому ярый сторонник Жетулио. Он восхвалял Флореса да Кунья и твердил, что гаушо из Рио-Гранде-до-Сул непременно вступят в Рио-де-Жанейро на конях со шпагами в руке (шпага ведь классическое оружие обитателей пампы) и снесут головы этим мошенникам, насквозь прогнившим политиканам.

Шум донесся до стола капитана, где Клотилде занимала теперь место, принадлежавшее прежде депутату Отону, высадившемуся в Ресифе. Сенатор беспокойно заерзал на стуле, как будто шпаги гаушо, предводимых Жоаном Франсиско, — как предсказал второй помощник — уже нависли над его головой. Спор перекинулся на другие столы. Дона Домингас, мать министра и федерального депутата, также сидевшая за столом капитана, противопоставила копьям и шпагам кавалерии Рио-Гранде-до-Сул карабины и пистолеты северо-восточных жагунсо.

— Достаточно двух-трех отрядов кангасейро [21] Кангасейро — разбойник, бандит; зачастую наряду с ограблением богатых кангасейро помогали беднякам. , и мы покончим со всем этим фанфаронством. А на вашего генерала Жоана Франсиско у нас есть Лампиан…

Не потребуется даже ни одного офицера регулярной армии в форме с погонами. Этих гринго — немцев и итальянцев с Юга — давно пора проучить…

Громкий энергичный голос доны Домингас заглушил остальные, и спорщики умолкли. Эта дама привыкла повелевать. Когда обычное спокойствие покидало ее и она поднимала голос, даже сын-министр не смел ей противоречить и подчинялся ее решениям.

— Мы ведь такие же бразильцы, — возразил второй помощник.

Студенты все были за альянс, они цитировали речи ораторов — сторонников Жетулио, говорили об обновлении страны, о перевороте в мышлении людей, о необходимости реформ.

Сенатор, не очень склонный ввязываться в полемику, улыбался с видом превосходства, но был бледен.

Он нагнулся к капитану, который держался нейтрально, занятый обслуживанием Клотилде, и спросил тихонько:

— С каких пор компания, подведомственная правительству, берет на суда агитаторов?

— Не знаю, сенатор. Как я уже имел честь вам сообщить, я не принадлежу к персоналу компании. Я лишь оказал им услугу, взявшись довести судно до Белема…

— Ах да, я забыл… Как бы то ни было, но, по-моему, это никуда не годится, если офицер, сидя за столом с пассажирами, устраивает митинг и сеет смуту, угрожающую общественному порядку. В конце концов я сенатор, член правительства, а этот юнец проповедует революцию, рассуждает о закрытии сената и палаты депутатов, об убийстве представителей власти…

— Вы совершенно правы, сенатор…

После обеда дискуссия продолжалась в салоне, где молодые люди намеревались устроить танцы по случаю расставания с теми, кто на следующий день собирался сойти в Натале. В одном углу уселась группа пассажиров, настроенных против президента республики, они критиковали положение в стране, кричали о низком уровне жизни, о том, что выборы всегда подтасовываются и необходимо полное обновление всего государственного аппарата. Возмущенный сенатор удалился.