Наталья Андреева - Любя, гасите свет

Я не выдержал и боднул его головой в грудь. А чего он выпендривается? Он чуть покачнулся, но с таким же успехом я мог бы бодать фонарный столб. Через мгновение я уже летел в коридор, а за моей спиной отчаянно кричала Сонька:

– Не трогай его! Отпусти! Урод!

Уродом он уж точно не был, но ненавидела она его в этот момент вполне натурально.

– Вы ее убили! – закричал я, приземляясь на пятую точку. – Вы убили свою любовницу!

В коридор посыпались удивленные сотрудники. И тут… Да он испугался! Этот «Мистер Иду До Конца» в момент сдулся и подавленно сказал:

– Парень, ты чего такое говоришь?

– И я это докажу! Да-да! Докажу!

– Это какие-то психи, – сказал Мамаев высыпавшим в коридор сотрудникам. – Впервые их вижу.

– А вы охрану позовите, Сергей Викторович.

– Да я и сам справлюсь.

Он впрочем, не трогался с места. И смотрел на меня с опаской. Побить я его не мог, но моральную победу одержал. В убийстве Барановской он был замешан по уши. Из-за его плеча выпорхнула Сонька. Как она умудрилась просочиться между мощным Мамаевым и его далеко не хлипкой дверью, ума не приложу, но моя группа поддержки не подкачала и тоже оказалась в коридоре.

– Чего уставились?! – рявкнула на обитателей «Би-Арна» Сонька. – А то вы не знали, что у вашего шефа была любовница! Вы все его покрываете! И будете за это отвечать!

– Сергей Викторович, о чем это она? – Сотрудники Мамаева начали переглядываться.

– Я же говорю: психи. – Он наконец пришел в себя. – А ну, пошли отсюда!

– В полиции поговорим! – Сонька задрала острый носик и шагнула к выходу. Я поднялся с пола и отряхнул джинсы.

– Пинкертоны, мать твою, – выругался Мамаев. – Заняться нечем нашей молодежи. Шли бы на завод.

– Чего ж ты-то не идешь? – огрызнулся я. Не люблю, когда меня учат жизни такие вот холеные. К моему удивлению, он ничуть не обиделся. Сказал:

– Я свое отпахал. На производстве.

– И я отпахал!

– Ишь ты. Давай, топай. Риелтор. – Он издевательски хмыкнул.

– Увидимся еще.

И я вслед за Сонькой двинулся к выходу. Не удержавшись, я как следует, хлопнул дверью. Сказал:

– Вот гад!

– Конкретный гад, – поддакнула моя девушка. Я очень обрадовался: мамаевская харизма на нее не подействовала.

Мы уже спускались по ступенькам, когда услышали:

– Погодите!

Зацокали каблуки и в пролете над нами появились вышеупомянутые квадратные пряжки на ботфортах. К нам со всех ног бежала рыжая секретарша. Мы с Софьей остановились.

– Зачем вы так? – с обидой сказала девчонка, добежав. – Сергей Викторович нормальный мужик. Никого он не убивал. К нам уже приходили из полиции.

– Тоже небось по нему сохнешь, – хмыкнул я.

– Ничего подобного! У него жена и трое детей!

– Да мы в курсе, – сказал я ехидно. – Но это не помешало ему с Барановской любовь крутить. Доказано.

– Да это она его буквально преследовала! Противная была баба! Навязчивая.

– Ты сказала: была?

– А как я еще должны была сказать? – огрызнулась рыжая. – Ее аж с сентября нет! А раньше чуть ли не каждый день звонила! Он сбрасывал, так она в офис звонила!

– Ты подслушивала?

– Еще чего! Она пьяная звонила! Эсэмэсками его забрасывала. Замуж хотела.

– За Мамаева?

– А за кого?

– А что жена?

– Жена тоже хотела остаться за ним замужем, – ехидно сказала рыжая.

– Две бабы, выходит, мужика делили. И не доделили.

– Не убивал он ее!

– А кто?

– Я почем знаю? Может, братец ее полоумный?

– Кого? – Мы с Софьей переглянулись.

– Жены. Он ведь следил за ними.

– Расскажи!

– А чего тут рассказывать? – пожала она плечами. – Я сама видела. Даже машину его срисовала. Черный «Форд». Я и шефу сказала: «Сергей Викторович, вас, похоже, пасут».

– А он что?

– Рассмеялся. «Не выдумывай, Катя».

Значит, ее зовут Катя. И я проникновенно сказал:

– Катя, а в тот день, двадцать пятого сентября, ты видела черный «Форд»?

– Представьте себе, видела!

– А полиции ты об этом сказала?

– А они не спрашивали. Спрашивали про Сергея Викторовича: когда уехал, во сколько вернулся, как выглядел.

– И как он выглядел?

– Грустный немного. А так, обычный.

– Убийца вряд ли будет выглядеть грустным, – задумчиво сказала Соня.

– А чего он будет, по-твоему, делать? Хохотать? – не согласился я.

– Нервничать. Злиться. Раскаиваться.

– Ты Мамаева видела? Станет такой раскаиваться!

– Клим, перестань. Это твое субъективное мнение. Он сильнее тебя, потому что намного выше. А ты его здорово боднул.