Наталья Андреева - Любя, гасите свет

До Макса я относилась к женам своих любовников либо плохо, либо безразлично. Но Зоя меня поразила. Намертво врезался в память один эпизод. Я вернулась с очередного совещания и докладывала Максу о том, что там было. Мы сидели у него в кабинете, а Зоя в это время принимала гостей. Нас ждали только к ужину, а покамест хозяйка показывала вновь прибывшим свой роскошный загородный особняк. Мы слышали их голоса в коридоре.

И вдруг дверь в кабинет распахнулась, и Зоя голосом экскурсовода в Эрмитаже отчеканила:

– А вот, господа, новая любовница моего мужа. Говорят, она очень умна. Макс трахает ее за то, что она зарабатывает ему кучу денег. И кто из этих двоих проститутка?

Вы бы слышали, с каким великолепным презрением она это сказала! Нет, не ко мне. Я что, я женщина. Кто из этих двоих…

Она была не так уж и не права. Потому что с самого первого дня Макс очень старался. Сначала я подумала, чтобы уесть Бориса. Про меня, мол, ты никогда не сможешь сказать, что в постели я никак. Но потом, и благодаря Зое в том числе, я поняла, что Макс хотел меня к себе привязать. Мне ведь негде было добрать мужских ласк. Я красива, но не сексуальна. Есть во мне некая холодность, возможно, от моего ума, отчего мужчины никогда со мной не заигрывают. Разглядывают, да. Особенно мои ноги, которые хоть и с широкими щиколотками, но ровные и стройные. А главное, длинные. Но когда мужчины, насладившись этим зрелищем, поднимают наконец взгляд и наши глаза встречаются… В этот момент что-то происходит. Мужиков словно током ударяет. Они буквально отшатываются и спешат от меня прочь. Кто-то сказал, что у меня глаза, как у змеи. Какая чушь! Обычные серые глаза. И даже большие. Теперь я их закрываю, когда занимаюсь любовью.

Макс очень за собой следил, и у него было красивое тело, сын дипломата с детства играл в большой теннис, а повзрослев, стал бегать по утрам для поддержания формы. Высокий, поджарый, похожий на породистую гончую. В постели он тоже был, как гончая, сначала выслеживал добычу, потом буквально вытаскивал ее из норы, и, в конце концов, укладывал на обе лопатки, вцепившись в горло. Он никогда не оставлял меня без оргазма, тут уж симулировать не приходилось. Мне не нравилось только, что сразу после этого он вскакивал и торопился в душ, словно спешил смыть с себя мой запах и пряный аромат наших с ним отношений.

Проститутка… Гм-м-м… Зоя явно его презирала, а он перед ней заискивал. И это оскорбление проглотил молча. Я же стала относиться к Зое с уважением. Она была не просто женой, а госпожой. Любовников не имела, а мужем пользоваться брезговала. Мужчины смотрели на нее с обожанием. На таких женщинах исключительно женятся, они не любовницы.

Когда Макс сбежал в Лондон, Зоя от него ушла и вторично вышла замуж за какого-то лорда, чему я не удивляюсь.

У Макса я тоже была не одна, богатые люди по сути своей полигамны. На что им тратить такие огромные деньги? При всем многообразии ощущений выбор на самом деле ограничен. У таких, как Макс, жесткая диета, чтобы быть в форме и прожить долго, жалко ведь умирать рано с такими-то деньгами! Неразумно спиться или стать наркоманом, куда тогда девать остальные миллионы? Детям и так хватит, даже внукам и правнукам. А вот любовницы жизнь не укорачивают, наоборот, говорят, полезно для здоровья. Вон их сколько вьется вокруг! Девушек и женщин, ожидающих принца или короля, который возьмет в свою свиту. Блондинки, брюнетки, рыжие, пегие, белые, черные, мулатки… Как не попробовать весь ассортимент?

К изменам Макса я относилась легко. Я знала, что он лишь дегустирует, но плотно ужинать приходит в одно и то же место, в мою постель. С кем еще можно, утолив голод, откровенно обсудить положение дел? Раздевшись догола, полностью обнажить потом и свою душу, практически исповедаться. Ведь для бизнесмена его Библия – это его контрольный пакет акций. Рейтинг на фондовом рынке и место в списке журнала «Форбс». Это как коррозия, изъедает все остальные чувства, кроме тщеславия, на этом уровне покупается и продается абсолютно все. Остается лишь голый цинизм.

– Как ты думаешь, сколько я еще продержусь на вершине? – допытывался у меня Макс. – В первой сотне?

– Всему когда-нибудь приходит конец. Ты же видишь, что происходит. Предстоит глобальная зачистка рынка. Банковскую систему будут реформировать. А у нашего банка плохие активы. Большая часть кредитного портфеля – ссуды юрлицам, а фондирование на восемьдесят процентов состоит из вкладов физлиц. Что будет, если хотя бы половина из них захочет забрать свои деньги? – Макс скривился. – То-то. Надо искать союзников из высших эшелонов власти. Надо договариваться с ними, Макс. Ты либо станешь отдавать львиную долю прибыли, либо беги за границу, хапнув как можно больше. Сдается мне, ты не сможешь жить в этой стране. Я имею в виду, в такой, в какую она превратится лет этак через десять. Ты ведь космополит, а не патриот. Плевать тебе на народ, что ты о нем знаешь? Тебе с пеленок сопли вытирала гувернантка, но даже она – это не народ.