Эдуард Лимонов - Анатомия героя

Общество плохо понимает солдата и в России и на Западе. Тому есть множество причин. Уже через несколько лет после 1945 г. солдат скатился с пьедестала, почти полвека до наших дней солдат просуществовал персонажем и неприятным обществу, и презираемым. Потому что Армия потеряла свои наиболее важные функции в обществе. Первая — функция давателя и удержателя власти. В демократии власть приобретается и поддерживается не вооруженной силой, но есть результат всеобщих выборов, в сущности результат взаимного шантажа между избирателями и избираемыми. (В советском обществе власть также не приобреталась вооруженным путем, но, однажды захваченная, наследовалась партией). Вторая функция, потерянная Армией, — защитника населения. С изобретением ядерного оружия небольшая группка профессионалов-техников ответственна за поддержание АТОМНОГО МИРА. Имея военные звания, эти люди фактически экс-терминаторы, не солдаты. Не имея для Армии ежедневного употребления (используя ее для небольших экспедиций во вне «цивилизации»: во Вьетнаме, в Афганистане…), и власть, и население равно опасались Армии, этой наиболее мужественной институции общества. И презирали ее. Солдаты не были популярны. Тому лучшее свидетельство то, что молодые люди призывного возраста и в Москве, и в Париже равно предпочитали и предпочитают избежать Армии.

Подавленный и не поощряемый, инстинкт воина тем не менее всегда существует (и будет существовать, ибо агрессивность — фундаментальный инстинкт человека) и проявляет себя тотчас же, если образуется благоприятный климат. Этот инстинкт сегодня проявляет себя в бывшей Югославии и на территории бывшего СССР. На всех «моих» войнах я убедился, что, поставленные перед личным выбором — мир или война, — значительное количество мужчин предпочитают жизнь солдата существованию беженца, безработного, рабочего или пенсионера. Именно поэтому добровольческие армии возникают мгновенно, там, где политическая власть падает: на Кавказе, в Таджикистане, в Молдавии, повсюду в Югославии. Мужчины берут в руки оружие и вооружаются какой-нибудь несложной идеологией, чтобы оправдать факт взятия в руки оружия. Сегодня идеология — различные национализмы, точнее, этноцентризмы. Инстинкт воина предшествует идеологии или идеология предшествует взятию оружия? Я цинично придерживаюсь мнения, что инстинкт воина, солдата предшествует идеологии.

ВОЙНА — ГРЯЗНАЯ РАБОТА. Солдат — вынужденно крестьянин, так как должен, дабы обезопасить себя, вгрызаться в землю, работать с землей. В Вуковаре, в ноябре 1991-го, под постоянный глухой бит взрываемых мин, ревели мощные панцирные военные бульдозеры и группы солдат атаковали руины или грелись у костров. Руки сбитые и опухшие, в мозолях и ссадинах, темная кайма под ногтями… Война приятнее весной. Март 1993 г. в Далмации: добровольцы Республики Сербская Крайина копают землю, устанавливая в ямы белые пластиковые дома, брошенные войсками ООН. Тонкий запах первых цветков орешника и земли, согретой солнцем. Вижу нескольких розовых червей, изгибающихся в земле. Руки солдат тронуты землей. В разгар лета война даже красива. В июле 1992-го казаки в Приднестровье копают траншеи на кромке фруктового сада. Гудят пчелы.

ВОЙНА — ВОНЯЕТ. Воняют казармы, носки солдат, их обувь и их униформы. Так как солдат не может принимать душ дважды в день, как это делают непахнущие, стерильные жители европейских столиц. Ингредиенты духов войны: запах остывших сожженных домов, запах трупов, запах мочи… Ноябрь 1991 г. возле Вуковара. От оцепленного проволокой "Центра опознания трупов", едва я открываю дверцу нашей БГ-167-170, мои ноздри заполняет сладкий, сальный запах трупов. Несмотря на крепкую минусовую температуру и намеренно сжигаемую в кострах солярку, запах трупов побеждает.

ВОЙНА — НЕРВНАЯ РАБОТА. Доктор Зоран Станкович и его ассистент, на руках обоих медицинские белые перчатки, переворачивают гнилой труп старухи, дабы я мог его лучше рассмотреть. Труп ужасен: гнилой и одновременно обожженный, пальцы руки сожжены до кости. Труп имеет номер: 1-431… Трупы, все ярко окрашенные и неприличные, всегда неприличные. Сексуальные органы мужчин, как жалкие разорвавшиеся оболочки воздушных шаров, прилипли в паху.

ВОЙНА — ЗАНЯТИЕ СТРАШНОЕ, ПОХАБНОЕ, СТЫДНОЕ. За два часа в "Центре опознания трупов" можно больше понять о человеке, чем за десятилетия мирной жизни… Солдаты в парамедицинских зеленых халатах поверх форменных хаки-бушлатов сгружают с прицепа трактора мешки с останками. Рослый лысый доктор в ярко-оранжевом комбинезоне словно космонавт, содрав с рук перчатки, моет руки под ледяной струёй из грузовика-цистерны. Группа солдат, покончив с трупами, движется к бараку-офису согреться у железной печки… и хохочут вдруг чему-то солдаты! И это нормально. Война — безумна. На войне человек немедленно становится безумным. Огромная масса нормально безумных мужчин в холоде, в грязи, среди трупов, залпов, развалин в огне, сталкивается с враждебной массой мужчин. Одна толпа безумцев противостоит другой толпе…