Эдуард Лимонов - Палач

— Хэлло… — пришел в трубку другой голос. — Поздравляю. Хэппи берсдэй, новорожденный!

— Спасибо, голос из подземелья, — буркнул Оскар. — Надеюсь, у тебя нет члена.

— Да, — подтвердил голос, — у меня уже нет члена.

— Что? — переспросил Оскар, неожиданно полностью проснувшись. — Ты хочешь сказать, что раньше у тебя был член? Надеюсь, что не час назад он у тебя был.

— Нет, — заухал низкий голос, довольный произведенным эффектом. — Но еще год назад был…

— Транссэкшуал? — грустно спросил Оскар.

— Меня зовут Долорес, и я твой деньрожденческий подарок, — ухнул радостный голос, а сзади захохотала опять Наташка и выкрикнула:

— Правда, правда, Оскарчик, я дарю тебе Долли на день рождения. Делай с ней все, что хочешь…

— Хорошо, девочки, спасибо, — грустно сказал Оскар. — Приходите вечером, будет потрясающее деньрожденческое парти. А сейчас давайте поспим. Вы поспите, я посплю… Хорошо?

— Что, ручки-ножки болят у Оскарчика от палаческой работы? Плетки не поднять, гвоздя в руку не вбить?.. — выкрикнула Наташка.

— Спать, спать, спать… — проговорил Оскар и повесил трубку.

В следующий раз Оскар проснулся от гудения интеркома. Он было зло стал размышлять, кого же это принес черт, но тотчас вспомнил, что должна прийти Мария, как они вчера договаривались, и, следовательно, уже девять часов утра и нужно вставать. Или, по крайней мере, впустить Марию и лечь в постель опять.

Вступив в лофт из элевейтора, Мария и ее дочь, пришедшая помочь матери готовить, пожелали Оскару счастливого дня рождения и, очевидно, не одобрили того, что человек в свой день рождения до сих пор еще бродит по лофту в кимоно и с сонным лицом ленивца. Устыдившись, Оскар отправился в ванную комнату и принял долгий теплый душ.

Стоя под душем, он размышлял. Дни рождения всегда настраивали Оскара на философский лад. День рождения служил поводом для того, чтобы оглянуться назад, окинуть взором прошлое, подсчитать ошибки, удачи и неудачи. И сейчас, подставляя теплой воде плечи и грудь, разминая скальп пальцами, обильно купая его в шампунной пене, Оскар с закрытыми глазами размышлял, то улыбаясь прошлому, то опуская углы рта при воспоминании о плохих временах. Добравшись до сегодняшнего дня, Оскар потоптался мысленно на том, какой прекрасный день ему предстоит, утопающий в цветах и шампанском, в окружении если и не любящих его, то, во всяком случае, вполне дружелюбных и заинтересованных в нем людей. Сегодня они постараются надежнее, чем обычно, спрятать свои клыки. День-рожденческое парти есть деньрожденческое парти.

Но после парти… как Оскар ни старался проникнуть взором в будущее — начиналась бездна. Темная и непроницаемая. Оскар постарался, освободившись от идеализма и сочувствия к себе, представить свое будущее, но скоро испугался этого занятия, поскольку оно было нервным, раздражающим и небезопасным… Сегодня Оскару исполняется ровно тридцать семь лет. «37, 37, 37»… — лейтмотивом прозвучало в Оскаре число. Беспокоящее число. «Слишком неудобный возраст для профессии палача», — наконец прорвалось резюме сквозь заслоны оскаровской обороны, сквозь цензуру, отвечающую за оскаровское спокойствие. «Много. Близко к определению «мужчина средних лет»», — еще более точное и безжалостное определение всплыло и исчезло. «Мой член… Будет ли он меня слушаться в сорок пять так же, как слушается сейчас?» Последняя мысль была совсем близко к обнаженной последней правде мира. И дальше, в момент, когда рука Оскара нашла его гладкий мокрый член и исследовала член на прочность, последовали выводы: «Животное-Габриэл бросит меня тотчас, как только я не смогу уже выполнять работу с коэффициентом в 100 %. Она безжалостна. Я, конечно, смогу еще пробавляться женевьевами и сюзаннами и им подобными, скомпенсировав упадок хуя более мрачными сценическими эффектами, но это будет уже упадок… Падение Оскара. Сейчас я на самой вершине», — понял Оскар.

«Нужно менять профессию, — пришел спокойный ответ. В этот момент Оскар ополаскивал волосы. — Пока не поздно. В ближайшие год-два. Мне необходимо новое секретное оружие против мира… Но какое? Может быть, стать учителем жизни?» Оскар подумал о себе — «учителе жизни» иронически, но затем, представив себя в роли гуру с Востока, ободрился. Почему нет? Люди в большинстве своем существа неуверенные и глупые и безвольные. Их всегда легко обмануть. Обманывает же он их уже два года, и с каким успехом!.. Сумеет обмануть и вне постели… И опять уверенный в себе Оскар, вернувшийся с короткой экскурсии в страну сомнений, вышел из-под душа.