Эдуард Лимонов - Смрт (рассказы)

Шешель вошел. Я встал. Мы поздоровались и пожали руки. У него была крепкая большая рука, блондинистые негустые волосы, крупный нос, энергичный громкий голос и ободряющая собеседника улыбка. Чем-то он был похож, ну, на Чубайса. (Впрочем, сравнение я выбрал неустойчивое и эфемерное, будут ли знать уже через десять лет, кто такой был Чубайс? Но другого не подвернулось.) Как у некоторых арабов, у Шешеля были неширокие плечи и потому выделялись бедра. Он заговорил.

— Господин Шешель извиняется, что заставил вас ждать. Его рабочий день наконец-то окончен, он приглашает вас в сербский ресторан, где мы можем свободно поговорить, — перевела Радмила.

Я согласился. Хотя и рассчитывал побеседовать в офисе. Мы погрузились в два автомобиля и отъехали.

Ресторан был предупрежден, потому нас уже встречали у самого тротуара. Жизнь в тогдашней столице Сербии была неспокойной, хотя политические убийства стали происходить несколько позже, но все равно это была столица нации, ведущей войну за свои территории. Кстати, находящиеся совсем рядом. Некоторые из них, как Вуковар, менее чем в ста пятидесяти километрах. В лидера националистической радикальной партии запросто могли бросить гранату. Поэтому с полдюжины встречавших и еще столько же приехавших с Шешелем охранников не казались излишней предосторожностью. Не задерживаясь на улице, мы быстро прошли внутрь и поднялись на второй этаж. Нас провели в обширный зал, где был накрыт стол. Длинный стол, персон, наверное, так на двадцать. Мы же уселись за этот стол втроем, по центру его длинных сторон: я и Радмила на одной стороне стола, «воевода» — на другой.

Содержание беседы почти полностью поглотило время. Но именно там, напротив Шешеля, у меня впервые зародилась мысль о создании партии. (Что я, собственно, и осуществил через год, создав вместе с частью жириновцев Национал-радикальную партию и проведя ее учредительный съезд в бильярдной на даче Алексея Митрофанова.) Мы пили ракию, она же сливовица, нам играли на цыганских скрипках и пели сербские народные песни, похожие на турецкие песни, музыканты. А я глядел на Шешеля и думал: вот передо мной сидит человек, как в легендарные и уже древние двадцатые годы XX века, создавший политическую партию. Его народ воюет, у партии есть боевые отряды на фронтах, у него фракция в Парламенте. Не я ли с детского возраста мечтал о судьбе путчиста, революционера, человека, участвующего в государственных переворотах? Мое время не давало мне до сих пор возможности осуществить мои детские неординарные мечты. Но вот теперь, благодаря неразумности мелкого человека Михаила Горбачева, случайно попавшего в главы великой империи, сдвинулись тектонические пласты, проснулись спящие вулканы страстей народов, населяющих территории СССР и Югославии. Теперь хорошее время для таких людей, как я. Передо мной сидел человек, осуществивший мои мечты.

Радмила, смеясь, задала вопрос от себя, не от меня.

— Что там произошло, «воевода», в Скупщине? Говорят, вы пришли на заседание с пистолетом? И когда получили слово, вышли на трибуну, вы потрясали этим пистолетом. Так ли это?

«Воевода» расхохотался и сообщил, что, конечно, он ни в кого не собирался стрелять, а взял пистолет намеренно, дабы использовать это убедительное доказательство, привлечь внимание к закону о разрешении ношения оружия гражданам.

— Уже на следующий день эти трусы привезли в Скупщину металлоискатели и установили их.

— А закон прошел после этого?

— Пока нет. Но мы будем бороться. Криминальный мир вооружен, границы страны плохо контролируются. В столице взрывают, стреляют, гибнут граждане, а закон не позволяет гражданам осуществить свою оборону самим.

Он спросил меня о внешней политике России на Балканах. Я сказал, что внешней политики у России нет вообще. Что недалекие люди овладели властью в России, что в России разрушается сама государственность.

— Вы должны бороться за власть в России, — убежденно сказал воевода-гигант. — Когда Россия сильна, на Балканах стоит мир.

— Я ходил в отель «Славия». Беженцы просили Россию пригрозить Западу атомной бомбой.

— Неглупая идея, — улыбнулся Шешель. — Даже если только напомнить о ее существовании. Это бы отрезвило Германию, Австрию и Венгрию. Вы знаете, что они начали вооружать и обучать хорватов в своих лагерях тотчас после объединения Германии? И знаете, где в Венгрии обучают хорватских солдат стрелять в сербов? В бывших казармах советских войск.