Эдуард Лимонов - Моя политическая биография

Дугин? Я полагаю, что он ждал, получится у нас или нет, чтобы присоединиться, если увидит, что получается. Это был его оперативный метод существования. Позднее, познакомившись с Гейдаром Джемалем, мы много говорили о Дугине, бывшем нашем соратнике и друге. И пришли к выводу, что Дугину всегда нужен ведущий, что он сам вечно ведомый и один не функционирует.

В то лето больше всех преуспел Рабко. Он успешно сдал документы на регистрацию партии. Хитрый Тарас поглядел, думаю, лучистыми фиолетовыми псевдонаивными глазами на тётку из областного управления Минюста и покорил её сердце, бьющееся под блузкой и лифчиком в глубине обширного полного тела. Гиперэнергичный Рабко взялся также издавать Программу НБП. Сиреневую книжечку эту он издал за свои деньги: у него долго хранились затёртые банкноты фунтов стерлингов. С большим трудом Тарас сумел найти обменный пункт, не испугавшийся его затёртых фунтов. За основу текста программы мы взяли мою статью «Манифест советского национализма», опубликованную в газете «Советская Россия» за год до этого. Я лишь дополнил текст и переиначил советский национализм в российский. В качестве первого материала в «Программе» мы поставили Приказ № 1. Редакторскую работу над текстом я проделал на rue de Turenne в Париже. Для передачи корреспонденции пронырливый Тарас приспособил проводников международного поезда «Москва — Париж, Восточный вокзал». Я, принимая и отправляя корреспонденцию, давал проводникам серую бумажку в 50 франков. Это было лишь чуть дороже, чем авиапакет, но куда быстрее и надёжнее. Все оставались довольны.

Однажды с корреспонденцией от Тараса прибыли вырезки из газет и журналов. Все они касались неизвестного мне рок-певца по фамилии Летов. «Он — наш Человек, — написал огромными буквами Тарас, так что на странице было строчек шесть всего, — он читал «Дисциплинарный санаторий», он нам нужен. Приедешь, ты должен обязательно встретиться с ним!» Действительно, в одном из интервью Летов цитировал «Дисциплинарный санаторий». Так я впервые услышал о четвёртом отце-основателе. Впоследствии мы получили членские билеты НБП в соответствии с порядком появления нас на исторической сцене.

Лимонов — билет № 1,

Дугин — билет № 2,

Рабко — билет № 3,

Летов — билет № 4.

От кого получили? От меня.

Я приехал в Москву 16 сентября, потому что дата 8 сентября стояла на свидетельстве о регистрации московской региональной организации Национал-большевистской партии. Я не промедлил. Перед отъездом ряд сверхнатуральных событий (я писал о них подробно в «Анатомии героя») дали мне знать, что поездка выйдет необычной. В центре Парижа меня укусили в голову три дикие пчелы, я увидел впервые за 14 лет жизни в Париже утопленника в Сене, случилось ещё что-то. Я приехал, однако, не выполнив основную свою задачу: я не достал во Франции денег на издание газеты. Я взял в Москву все мои деньги, но их было катастрофически мало. Я обеднел. Как раз в тот момент, с 12 июня, началась во французской прессе кампания против национал-большевизма и мою фамилию усиленно склоняли и спрягали повсюду на первых страницах газет. Радоваться не приходилось. Из меня спешно сделали врага французского народа. И естественно, издатели сторонились врага народа. Мне удалось продать рукопись «Убийство часового» издательству «L'Age d'Homme» всего за 5 тысяч франков. Только потому, что во главе его стоял серб Владимир Дмитриевич, некогда враги, мы с ним солидаризировались на почве любви к нашим оболганным, несчастным Родинам. Думаю, что и мои военные сербские походы пригнули чашу весов в пользу решения Дмитриевича. «La sentinelle assassinée» вышел во Франции чёрной книжечкой только в 1995 году. Русский же текст, включённый в один том с «Дисциплинарным санаторием» под общим названием «Убийство часового», издан был в издательстве «Молодая гвардия» и роковым образом прибыл из типографии 18 сентября 1993 года, за два дня до начала государственного кризиса. Струхнув, руководители «Молодой гвардии» задержали книгу на складах до ноября и подумывали не раз о том, не пустить ли её под нож.

Так что я приехал из Франции пустой.

Сразу же по приезде мы бросились искать помещение для партии: Тарас и я. Дугин играл и гулял с дочерью и работал над своими статьями. Лимонов и Рабко посетили несколько районных исполкомов, кажется, так эти учреждения назывались. В Автозаводском райисполкоме нам сразу дали стол и телефон в общей комнате, заполненной сотрудниками. И дали ключ. «После шести сотрудники расходятся, и вы сможете проводить свои собрания. В течение же дня посадите своего парня, чтобы он мог отвечать на телефонные звонки», — посоветовали нам. Нам хотелось отдельную комнату, потому мы продолжали поиски. В Дзержинском райисполкоме на проспекте Мира председателя на месте не было, нас попросили заехать через несколько дней. (Я заехал туда 23 или 24 сентября, сдав перед выходом из Белого Дома свой автомат. Усатый председатель Дзержинского райисполкома устало сказал мне: «Эдуард Вениаминович, ну что мы будем с вами сейчас о комнатах договариваться! Если оттяпаете власть, возьмёте всё!»)