Эдуард Лимонов - Моя политическая биография

Последствием съезда националистов в Питере явилась первая попытка Дугина уйти от нас. Он прошёл путь измены до середины, но вернулся с дороги. Раскол тогда не произошёл. Вернувшись из Питера, Дугин вдруг затих. Готовя новый номер газеты, я позвонил ему. Обычно его не приходилось спрашивать о статье, он всегда делал свой урок впрок и вовремя. Сейчас он пробормотал, что статьи в этот раз не будет. Он был занят и не написал. Чуть ли не в тот же день у меня в прихожей в Калошином переулке стояли два «ученика» — Костя Чувашев и Андрей Карагодин. Чувашев, заикаясь больше обычного, сообщил, что родители срочно попросили его выполнить заказ на несколько томов религиозной литературы, потому газету он сделать не сможет. Оставалось лишь несколько дней до сдачи макета газеты в типографию. Так что милейший и талантливейший пацан Чувашев поставил меня, мягко говоря, в крайне затруднительное положение. Мне следовало искать макетиста. А где? Я понятия не имел. Я опрометчиво понадеялся на верность Чувашева «Лимонке». Второй «ученик» — Карагодин — промямлил, что ему понадобилась пишущая машинка, его родители внезапно лишились обоих своих компьютеров, а им срочно необходимо отпечатать некие документы. Я отдал ребятам их игрушки и, закрыв за ними дверь, выругался. Вот телята позорные! Но по сути дела эти ребята были виновны лишь в верности своему «гуру». Следовало обвинять самого «гуру».

Лето 1996 года он держался на дистанции. Выпускал номер журнала «Элементы», посвященный национал-большевизму, где умудрился ни словом не упомянуть о нас. Партийцы указали на это с возмущением! Мэрлин смотрел в лес, выискивая себе нового короля Артура? Ещё с 1995 года он стал сотрудничать с фракцией Жириновского в Думе, стесняясь (мы ехали в Питер), обнажил свой билет помощника депутата ЛДПР для того, чтобы взять бесплатный билет в ж/д кассе. Впоследствии оказалось, что все поездки в Питер он совершил по этому билету. Я предупредил его, чтобы он не увлекался Жириновским, я ведь прошёл этот же путь уже за три года до него. Мне было неприятно, что наш жрец ещё и чуть-чуть служит жрецом на стороне. Однако с Жириновским у него не заладилось, вероятнее всего, Дугин просто пришёл к «Вольфычу» поздно, когда все места уже были заняты, идеология ЛДПР уже давно сформировалась, и хотя Лёша Митрофанов модно назвал свой комитет в Госдуме «комитетом по геополитике», — он вложил в эту оболочку обычную начинку. Поворчав, что у него украли «геополитику», Дугин возобновил своё сотрудничество с нами, стал писать в «Лимонку». Но Чувашев к нам не вернулся. Макет газеты стал делать долговязый и неуклюжий, как ножницы, парень Артём Дебков. Он сидел в старом здании университета против Манежа, и я стал носить ему материалы пешком.

Почему Дугин отшатнулся от нас в феврале 1996-го? На этот счёт существует множество мнений. Рабко предположил, что причиной послужила 17-летняя Маша Забродина. Якобы она спала с Дугиным до меня. Сам Дугин уже после раскола 1998 года сказал где-то, что якобы «вернулся» после нападения на меня 18 сентября 1996 года, нападение убедило его якобы в моей честности и преданности делу. Последнее сомнительно, Дугин не сентиментален и злопамятен.

Две первые — Ростовская и Екатеринбургская — появились у нас тотчас же после того, как сложилось московское интеллектуальное ядро партии. Из Ростова прислали письмо местные молодые лидеры Олег Гапонов и Иван Трофимов. Мы с Тарасом совершили путешествие в Ростов-на-Дону осенью 1994 года. Ещё висели, помню, в ростовских огородах помидоры, когда наш поезд приехал в Ростов. Гапонов был музыкант, некогда лидер довольно известной группы «Зазеркалье», если не ошибаюсь. Трофимов также был музыкант и автор текстов. Вместе они создали новую группу «Че Данс». Че, естественно, по имени Че Гевары, и «данс» — от dance — танцевать: «Чегеваровские танцы». Тексты их были далеки от весёлых танцев: «Делайте бомбы, убивайте банкиров», с припевом «ножи блестят путеводною звездою», — мы с Тарасом привезли эти тексты в Москву из Ростова, и они были достойно напечатаны в одном из первых номеров «Лимонки». Гапонов и Трофимов были очарованы тогда латиноамериканской революционной стихией: дома на стене у Гапонова висел вместе с флагом НБП — сандинистский флаг. Оба крепко дружили со студентами из Никарагуа, обучавшимися в местных вузах. Я бы сказал даже, что культ латиноамериканской революции царил в квартире Трофимова, где мы остановились.