Эдуард Лимонов - Смерть современных героев

На экране Эдди Джессуп, молодой профессор психофизиологии, уже проталкивался сквозь толпу: нью-йоркское яркое парти. Синие, желтые, ярко-красные цвета одежд. Камера вырвала из толпы лицо актрисы Блер Браун… Эдди и Эмили знакомятся. Эмили — антрополог, она экспериментирует на обезьянах…

— Возьми, Джон! — Мисс Ивенс нашла его руку и вставила в пальцы джойнт. — Этот фильм следует смотреть в очень «хай».

— Ты его уже видела? — Галант поспешно поднес джойнт к губам и глубоко затянулся. Передал тлеющий корешок Виктору. И осознал, отчего, видя шевелящиеся губы Эдди Джессупа и Эмили и слыша их голоса, он не понимает диалога. Фильм был дублирован на итальянский.

— Увы, это оказалось не версьонэ орижинале, sorry, boys. Но вы все поймете. Ты когда-нибудь слышал об экспериментах профессора Лилли, Джон?

— Что ты сказала, Фиона? — Виктор сполз с сиденья и устроился перед ними на корточках.

— В шестидесятые годы, Джон, Лилли, неврофизиолог и фрейдист, догадался скомбинировать принятие драгс с техникой «tank therapy», вы слышали?

Так как boys смущенно промолчали, мисс Ивенс охотно расшифровала. «Tank therapy» — это погружение пациента в лишенный света резервуар с водой. Для того чтобы попытаться воспроизвести эмоции предрожденческой жизни эмбриона…

Покуда мисс объяснила им идею фильма, Эдди и Эмили успели пожениться и жили в Бостоне. Эдди преподавал в Гарвардском университете.

— Смотрите фильм, — предложила мисс Ивенс и жадно затянулась, как будто желала забраться в свой темный танк поглубже, не разделяя его ни с кем, — вы все поймете и почувствуете. — И она отгородила свой танк завесой марихуанного дыма.

В момент, когда супружество рассыпалось и Эмили отправилась в Кению продолжать свои опыты с обезьянами, а Эдди — в Мексику для того, чтобы посетить отдаленное индейское племя, экспериментировать с галлюциногенным грибом, мисс Ивенс выдала каждому свой джойнт. Компания затихла, погрузившись в личные танки. Морщинистый индейский старик с черными косичками дирижировал сложной церемонией принятия гриба «че пуо». Эдди, потребив галлюцинаторный гриб, сделался очень stoned и увидел попеременно и с пугающей быстротой все стадии биологической жизни: от бактерий через птеродактилей к человеку и дальше — от человека. И Джон Галант увидел их вместе с Эдди Джессупом. Из отдаленных научных категорий с помощью таланта Кена Рассела и марихуаны мисс Ивенс формы трансформировались в пугающую, зловещую ежедневность. «Ты не есть то, что ты думаешь о себе, Джон, не сухая формула человека, но взрыв, ежесекундно сдерживаемый тобою: коллекция опасных реакций. Нужно ли сдерживать себя: вновь и вновь сводить себя к простейшему варианту — уверять себя, что я, Джон Галант, — редактор микроскопического литературного ревью, я, Джон Галант, родившийся в Хадсоне, штат Нью-Йорк?.. Возможно, следует растечься, дать этим множественным силам жить и воспринимать себя как сложную множественность, а не как сухой и несправедливый, произвольный результат? Я не чувствую даже ужаса смерти, я не способен понять, что такое опасность, потому что цивилизованность, вышколенность заслонили от меня меня…»

Эдди вернулся в Бостон, ошеломленный открытием самого себя. В его багаже — могущественный мексиканский гриб. Он вернулся к экспериментам с танком, прерванным супружеством и рождением детей. Но теперь, погружаясь в темные воды резервуара, он потребляет привезенный гриб. Его коллеги и друзья контролируют его пребывание в танке.

«Кто же я такой?» — Джон оглянулся. Неясными силуэтами видны были скорчившиеся среди стульев балкона с десяток фигур. Он взглянул в зал. Там, опыленные сверху лазерным лучом кинопрожектора, густо кишели головы и плечи человеческих существ. Диким криком орал извлеченный наконец из танка окровавленный Эдди Джессуп. Пахло подожженной сухой травой, как будто рядом — на каменистом склоне горы — забыли потушить костер, и пламя тихо ползло теперь по низким травам. Мокрая шерсть облепила искривившееся лицо Эдди. Конечности Джона Галанта сделались необычайно холодными, и воздух бывшего складского помещения, некогда брюха палаццо, легко пронизав ткани одежды, прилип к голому Галанту. Кожа сделалась мокрой. Одной субстанцией были покрыты тела и Эдди и Джона: материнская холодная слизь покрывала их. «Что за однообразное варварство есть наша так называемая цивилизация на самом деле!» — подумал очнувшийся на мгновение Галант. Повернул голову. На соседнем стуле, поджав под себя одну ногу, другая — короткая и тонкая, лишенная сапога, с голой почему-то ступней, неживой свисала над полом, мисс Ивенс галлюцинировала в танке.