Владимир Топилин - Немтырь

— Что, дядя, закусило?

Что могло закусить — понятно одному Пашке. Несведущий человек мог подумать, что это была какая-то отвалившаяся запасная часть или момент употребления огурца после ста граммов водки. И только немногие знали, что во время войны, когда он с товарищами гонял машины через перевалы, каждый из них шептал своеобразную молитву, чтобы при спуске не закусило рулевую сошку и не провалилась педаль тормоза.

Останавливал Пашка и мне. При этом, широко распахнув дверь, приветствовал доброй улыбкой с прилипшей на губах папироской:

— Что, сыщик, всех бандитов поймал?

Залез к нему в кабину, захлопнул за собой дверь. Уже внутри мы крепко пожали друг другу руки. Пашка хрустнул коробкой, надавил на газ. Порожний «студик» запрыгал по кочкам мячиком.

Экспедитор — тетя Саша Воблер, сорокапятилетняя, тучная тетка, недовольно пыхтела носом, потому как перевозка посторонних пассажиров на спецтранспорте строго запрещена. Мы не обращаем на нее внимания, знаем, что она всегда в плохом настроении, готова выпихнуть меня на дорогу на полной скорости, потому что ненавидит пыльную одежду и грязные сапоги.

Подобное отношение проявляется у нее ко всем, поэтому кто-то окрестил ее неприятным прозвищем Вобла.

Жестикулируя, Пашка рассказывает о затянувшихся дождях, разбитой дороге, отсутствии новых колес для машины, о корове, которая сегодня ночью забрела к нему в огород. Я охотно поддерживаю его в любой теме. Сдвинув брови к переносице, Вобла сурово молчит.

— Что, как всегда, до своротка? — спросил Пашка, проезжая последний километр дороги.

— А может, подбросишь, как в прошлый раз?

Представляю грязь после вчерашнего дождя, как иду к деревне по жиже, похожей на сметану, как она чавкает под сапогами и, разбрызгиваясь, попадает на одежду. Три километра проселочной дороги будут длинными. Сапоги бы не утопить. Вот если бы Пашка довез меня до Каменно-Горновки, как это было два месяца назад, в распутицу, все было бы хорошо! Что ему стоит на трехосном вездеходе проехать туда и обратно? Три раза на гашетку надавить! Однако сегодня рядом с добрым шофером сидит насупившаяся Вобла, которая считает себя едва ли не начальником службы снабжения Красноярского края.

— Некогда нам! — выпятив нижнюю губу, как карась, поспешно ответила за Пашку тетя Саша. — Нас в городе еще вчера ждали на погрузку, сегодня надо назад вернуться.

Водитель «студика», отпустив руль, растерянно развел руками: извини, дорогой, дела. Попытался сгладить неприятную ситуацию:

— А что в деревню-то, случилось что?

— Что там может случиться? Наверное, к Зенте пошел, насчет брата, — за меня ответила Вобла, не глядя в мою сторону. — Шутка ли, мужик двадцать лет пропадал.

Оказывается, с осведомлением у местного населения дела обстояли гораздо лучше, чем в милиции. Оставшиеся триста метров пути тетка Александра выдала мне больше информации, чем майор Краев в конторе. Рассказ она преподнесла с показательной важностью, словно жила с братом Зенты все годы в одной избушке, и знает всю правду только она. По розовым щекам и масляным глазкам становилось ясно, что распространять сплетни ей доставляет огромное удовольствие.

Так я узнал, что брат Зенты Веред таинственным образом исчез из деревни еще до войны, в конце тридцатых годов, где-то скрывался, жил в тайге, там у него семья, дети, хороший дом и, возможно, небольшой прииск. Также есть наемные рабочие. А золото на лошадях он перевозит и продает в Китай.

Возможно, я услышал бы намного больше, если бы Пашка не нажал на педаль тормоза: приехали. Пожелав водителю счастливого пути и подарив тетке Александре недоверчивый взгляд, выскочил из кабины на дорогу. Перед тем как захлопнул дверь, до моих ушей долетела осуждающая речь шофера:

— Ну, и трепуха же ты… Каких свет не видывал!

Не буду долго рассказывать, как месил грязь, в каком измученном состоянии наконец-то через два часа вошел в деревню. Сапоги и одежда были перепачканы. Возникало огромное желание почиститься, помыть руки и лицо. Недалекая речка под горкой позвала журчанием воды. Свернув в сторону, спустился туда, стал приводить себя в порядок.

Склонившись над водой, не сразу заметил женщину. Она спустилась с пригорка по тропинке, подошла к мосткам выше по течению, ступила на доски, сняла с плеч коромысло с ведрами. Заметив боковым зрением движение, я посмотрел на нее. Она, узнав участкового милиционера, кивнула головой, опустила емкости в воду. Я поспешил к ней: