Жоржи Амаду - Лавка чудес

В этой тесной каморке он и провел остаток своих дней, вполне довольный жизнью. Переходя с одной работы на другую – собственно, работой это уже и не назовешь, – Педро Аршанжо достиг семидесяти лет, празднеств по этому поводу не было; на семьдесят первом году его жизни началась война, она-то и стала его главной заботой, ей он посвящал все свои дни, часы, минуты.

Где он ни бывал – в любой части города, в домах, на рынках и ярмарках, в лавках и мастерских, на террейро и на улице, – всюду спорил и горячился. Над всем, что он носил в себе и что воплотил в делах, нависла тень, угроза, страшная угроза, смертельная.

Он был и солдатом, и генералом, он, гражданин своей страны, был тактиком и стратегом, завязывал и вел бои. Когда все уже пали духом и признали себя побежденными, он стал во главе войска мулатов, евреев, негров, арабов и китайцев, заступил путь фашистским ордам. Вперед, ребята, дави разгулявшуюся смерть, подлую заразу!

Педро Аршанжо, смолоду неутомимый ходок, прошел с процессией от Кампо-Гранде до Праса-да-Се, где манифестация по случаю четвертой годовщины второй мировой войны завершилась грандиозным митингом. Чтобы не стереть ноги, подложил картонные стельки в ботинки с дырявыми подошвами, теперь он уже и не пытался скрыть пятна на пиджаке, дыры на брюках.

Антифашистам удалось собрать на площади тысячи демонстрантов. В одной газете называлась цифра двадцать пять тысяч, в другой – тридцать тысяч. Студенты, рабочие, служащие, общественные и политические деятели, представители всех сословий и профессий. При свете факелов из пакли, пропитанной подпольной бразильской нефтью – существование которой официально не признавалось, и многие из тех, кто это оспаривал, поплатились свободой, – огромная людская масса волновалась, шумела, хором выкрикивая лозунги, тысячи голосов подхватывали возгласы «Да здравствует!» и «Долой!».

Флаги союзных держав, плакаты и транспаранты, огромные портреты глав государств, ведущих борьбу против фашизма.

Во главе колонны руководители Корпорации медиков несли портрет Франклина Делано Рузвельта. Педро Аршанжо в одном из демонстрантов узнал профессора Фрагу Нето, тот шел, откинув назад голову и вызывающе выставив клин рыжей бородки. Он одним из первых презрел полицейский запрет и публично потребовал отправления бразильских войск на войну с фашизмом.

Следом несли портреты Черчилля, Сталина – под громкие приветственные крики, – де Голля, Варгаса [116]. Два лозунга плыли над колоннами. Первый требовал немедленно создать экспедиционный корпус, чтобы война, объявленная Бразилией странам оси, утратила чисто символический характер и стала реальностью. Другой призывал правительство принять меры по разведке и эксплуатации бразильской нефти, открытие которой в Реконкаво уже не подлежало никакому сомнению. Впервые было выставлено также требование амнистии политическим заключенным. Что касается свобод, то народ завоевывал их, выходя на демонстрации и митинги. Аршанжо, нищий праздный старик, не пропускал ни одной демонстрации, до тонкостей разбирался в ораторах, мог определить политическую линию любого из них, хоть они и выступали единым фронтом за победу в этой войне.

В районе Сан-Педро, перед зданием Политехнической школы, процессия ненадолго остановилась, и из окна второго этажа кто-то произнес пламенную речь; оратор клеймил преступления тоталитарного фашистского режима, основанного на расовой ненависти, восхвалял демократию и социализм. Каждую фразу сопровождал взрыв аплодисментов. Старый Аршанжо с трудом взобрался на скамью и увидел оратора. Это был один из его любимцев, Фернандо де Сант-Ана, студент Политехнической школы, признанный студенческий вожак, обладавший звучным голосом и даром красноречия. Худой и смуглый вроде Тадеу. Много лет тому назад, когда началась первая мировая война, студент Тадеу Каньото из этого самого окна произнес речь, призывая Бразилию к участию в войне против германского милитаризма. Его, Педро Аршанжо, та война не очень-то трогала, хотя он не жалел слов, выступая за Францию и Англию. Зато в речах Тадеу его искренне восхищали светлый ум юноши, хороший слог, четкость доводов. На днях Аршанжо прочел в газете заметку, в которой расточались похвалы «таланту видного баиянского градостроителя» и сообщалось о его назначении секретарем по общественным работам префектуры федеральной территории. Гомесы переехали в Рио-де-Жанейро, желая принять участие в воспитании внуков, которые наконец стали появляться на свет. То ли помогло лечение Лу во Франции, то ли обет, данный ее матерью, доной Эмилией, спасителю Бонфимскому в Баии.